Александр Башлачев: человек поющий
Читать биографии - значит быть готовым к заранее известному и тривиальном концу. В случае с Башлачевым это еще очевиднее. Башлачев толком ничего не сделал за свою жизнь в общеупотребимом значении этого слова: текст Наумова в основном состоит из описаний бытовых разговоров, квартирников, встреч с такими же аутсайдерами, попоек.
Тем не менее, без карьеры, общественного признания и государственной премии Башлачев как огромная ракета с коммунистами на борту улетел чертовски далеко от нас и зажег собой наше небо. Думаю, он сейчас высаживает яблони на Марсе. Такая страна как СССР со всей своей болью, грязью, наивностью, радостью и надеждой заслуживала своего поэта. И думаю, что именно Башлачев им стал. По крайней мере, если речь идет о том последнем СССР, где мы росли, который начал заканчиваться вместе с катастрофой Чернобыля. Башлачев ровесник моего отца. Это значит, что ему было бы теперь пятьдесят. Наше поколение, ясно, не имеет и не может иметь своего Башлачева.
В книге Наумова, сугубо документальной и безоценочной, это постоянный рефрен: он говорил, что ничего не сделал, а просто пришел и взял со стола то, что там лежало. И спел. А мог бы взять кто-то другой, может быть, женщина. Такой женщиной, которая взяла песню, когда у Башлачева не осталось сил нести ее, друзья считали Янку Дягилеву. Они познакомились так. Янка подошла на концерте к Башлачеву и сказала ему: Хочешь я нарисую тебе лисичку?
Я очень хорошо помню, как я услышал Башлачева в первый раз. В Кемерово было лето, 1997 год. Мне было 16 лет. CD-Audio оставалось немыслимой недостижимой роскошью. Зато была отдельная комната и маленький переносной магнитофон, похожий на тюленя. Мне всегда хотелось слушать музыку, много музыки, но вокруг не было никого, кто мог бы подсказывать и советовать что-то. Я ездил в местные музыкальные магазины, легендарную "Орбиту" на Проспекте Ленина и скупал записи по каталогам, открывая для себя всех - от Kraftwerk до Dire Straits. Джаза там не было. В 1997 году "Орбиты", кажется, уже не стало - наступали благородные времена лицензионных продавцов контента. Появился "Союз" где-то в центре, и вот я, благодарный слушатель русского рока поехал покупать какую-то очередную чушь. Александр Башлачев звучал почти как Александр Новиков, но я почему-то рискнул. А потом вернулся домой, поставил кассету - это была студийная запись начала 1986 года "Вечный пост", - и занимался своими делами, пока на кассете шел "Посошек". А потом Башлачев спел мне "Все от винта", я его услышал, и я лежал на полу возле дивана и повторял слова. Русский рок кончился.
Ну, а теперь я старше Башлачева, оставшегося там, на Марсе. Это значит, что в отцы он уже не годится, и это нам придется стать ему старшими братьями. В книге Наумова есть такой момент. Некий человек увещевал Башлачева, называл его гением, хвалил его стихи, говорил, что они неизмеримо больше, чем все, кто собрался их слушать. "Это все равно что метать бисер перед свиньями!", - заключал он. "Да ты фашист", - спокойно ответил ему Башлачев, и они больше никогда не общались.
Лев Наумов "Александр Башлачев: человек поющий". М.: Амфора, 2010.
