Алексей Леонидович
Алексея Кудрина издавна было принято порицать, разносить в пух и прах или снисходительно журить за ошибки. Даже на фоне Грефа и Зурабова Кудрин казался вполне себе «чубайсом», ответственным за все плохое и олицетворением всех злонамеренностей. Сегодня Кудрина спешит ткнуть лицом в мировой финансовый кризис всякий, кто умеет сложить два слова. Глава Минфина, мол, прозевал столько возможностей, которые открывались стране в «тучные годы».
Подозреваю, что и впрямь прозевал. Но дело ведь не в облигациях и не в золотовалютных резервах даже. Сотни решений Минфина принципиально не понятны обывателю. Народная нелюбовь (и здесь «народ и партия едины», недоброжелателей у главы Минфина хватает и в низах, и в верхах) к Кудрину не столько профессионального, сколько социокультурного свойства. «Профильный противник» Алексея Леонидовича — глава Минэкономразвития Эльвира Набиуллина злом не пышет, но с некоторой грустью утверждает, что прежняя модель экономического развития себя исчерпала.
И вот бы начать скучный разговор о сингапурской и норвежской моделях развития, об инвестициях в производство etc, но как нельзя кстати социолог Даниил Дондурей констатирует в «Российской газете»: «В текстах Кудрина или Набиуллиной, Дворковича или Шувалова, Гайдара или Мау, Гавриленкова или Гурвича не найти даже косвенных отсылок к тому, что сохранение в головах миллионов огромного материка социалистических представлений, многолетняя телевизионная дискредитация рынка, частной собственности, беспрецедентная криминализация массового сознания мешают адекватному пониманию происходящего, здоровым отношениям, правильным действиям. А значит, и получению Россией конкурентных преимуществ ничуть не меньше, чем ошибочная макроэкономическая политика». Наблюдение Дондурея — квинтэссенция того, за что «мы вас не любим»: за пафос социального дарвинизма, отрыв от «земли и почвы», но самое важное — за крепко выученную на задних партах младореформаторских школ привычку действовать так, будто никого вокруг вообще не существует. А вовсе не за экономическую политику.
И реплика Набиуллиной тоже не так проста: глава МЭРа говорит не только о том, что модель развития, принятая за основу последние 8 лет, себя исчерпала, но и о том, что все эти годы она худо-бедно работала. Кудринская экономика чистых денег в России, где откаты стали повсеместной чиновничьей практикой, была меньшим из зол. И теперь, когда все «кубышки» открыты и раздача денег идет полным ходом, в этом, к сожалению, легко убедиться.
Набиуллина, конечно, права: кудринской экономике пришел конец. Просто мы проснулись в другой стране, где нефть падает в цене, над многими нависла перспектива остаться без работы, а очередь просителей бюджетных денег огибает Кремль и теряется в московских улочках. Именно поэтому Кудрина стоит оставить в покое: негоже бросаться шапками в полководца, который вчера воевал копьем с бронзовым наконечником, а на рассвете увидел идущие клином танки. Признаем это и успокоимся. Но дальше-то что? Какая экономика должна прийти на смену прежней, не слишком эффективной и исчерпавшей себя? Кто будет ее строить, на каких основаниях (и законодательных в том числе — сколько минфиновских законов напринимали так не любящие Кудрина депутаты), на какие деньги? Развитие «малого бизнеса» — прекрасная задача. Помощь пострадавшим от кризиса работникам — еще лучше. Социальные гарантии — великолепно. Но что делать с повсеместными «распилами» и «откатами»? Откуда набрать честных чиновников и беспристрастных судей?.. Победитель Дракона сам превращается в Дракона. Должность «главного по финансам» становится все менее привлекательной: хорошо было пару лет назад бороться за «тренд» и «вектор развития», а теперь один вектор: прорываться надо. Другой экономики пока никто не придумал. Потому-то, вероятно, Алексею Кудрину придется работать со своей, которая, в свою очередь, больше не существует. Это уже не Шварц, а Кафка, но ведь обещали «Кафку сделать былью». Сдержали слово.
