Безопасность на равных
В Москве состоялась международная конференция по вопросам евроатлантической безопасности, в которой принял участие президент РФ Дмитрий Медведев.
Открывая мероприятие, глава российского государства поставил перед ее участниками вопрос - что такое евроатлантическая безопасность, миф это или реальность?
«Для того, чтобы, как принято у нас говорить, не тянуть кота за хвост, я хотел бы сразу ответить на главный вопрос, который поставлен перед всеми нами: миф или реальность евроатлантическое сообщество безопасности. Мое мнение - пока это миф», - подчеркнул Медведев, передает «Интерфакс».
Однако, добавил он, «этот миф должен стать реальностью. И мы все в этом можем поучаствовать».
По мнению российского президента, опасно создавать в мире так называемые «оазисы безопасности».
«Дело не только в том, что такие "оазисы безопасности" в глобальном мире нежизнеспособны, они долго не продержатся. Но под их обломками может быть погребена вся существующая система безопасности, в конечном счете, система международного права», - пояснил Медведев.
«Я по-прежнему убежден, что безопасность может быть только неделимой и равной, попытки укрепить собственную безопасность за счет других разрушают саму идею построения сообщества государств и подрывают основы сотрудничества», - заявил президент.
По его словам, такие попытки «будут провоцировать появление новых разделительных линий, генерировать напряженность и нестабильность».
Дмитрий Медведев подчеркнул в этой связи, что Россия готова рассматривать альтернативные идеи международной безопасности, но их пока никто не выдвигает.
«Мы готовы обсуждать альтернативные идеи по обеспечению неделимости и безопасности, и никогда не зашорены и не считаем, что наши идеи - самые лучшие, а всё остальное обсуждаться не может. Нет, конечно, но этих идей нет, во всяком случае, мы их не слышим», - сказал он.
Как отметил Медведев, представители НАТО отстаивают лишь свою позицию. «Мы часто слышим, что есть НАТО, есть Евроатлантический альянс, и этого достаточно. Те, кто в НАТО не участвуют, очень часто воспринимаются как враги, как международные лузеры. Это плохо», - подчеркнул российский президент.
По мнению Медведева, идея превосходства над другими не является эффективной и не отвечает современным реалиям. «Такая гонка за превосходством воспроизводит устаревший подход ведения международных дел и обеспечивает лишь кратковременный успех», - полагает глава государства.
Как подчеркнул Медведев, сегодня государства сильны, в первую очередь, своей открытостью и готовностью к партнерским отношениям. «Скажу больше: помощь партнеров входит в число наших приоритетных национальных интересов, потому что мир, в котором царит взаимная поддержка - это безопасный мир», - подчеркнул Медведев.
Президент выразил надежду, что Россия и НАТО смогут договориться по проблематике противоракетной обороны.
«Я считаю, что в наших взаимных интересах - скорейший выход на взаимоприемлемые договоренности, но именно взаимоприемлемые. Договориться мы можем, у меня в этом сомнений нет», - заявил Медведев.
«Диалог сейчас продолжается. Никакие двери не закрыты. Прошу еще раз обратить внимание на то, что это не наше решение, это не мы придумали, это не мы продвигаем. Скажу прямо, что время кулуарных разговоров со многими лидерами европейских стран. . . они мне на ухо говорили, что им это не надо, но есть атлантическая солидарность, поэтому мы будем это делать», - заявил президент.
В этой связи он подчеркнул о неприемлемости действий вне рамок международного права, даже если такие действия поддерживает большинство.
«Мы должны быть более толерантными, мы должны слышать друг друга. Я убежден, что любые инициативы и действия, даже в том числе поддерживаемые большинством, не могут попирать международное право и демократический порядок в принятии решений. В этом плане, кстати, показателен и пример Сирии», - сказал Дмитрий Медведев.
Президент отметил, что для выполнения определенных внешнеполитических задач нередко в качестве инструмента используется манипулирование мнением общественности.
«Сегодня мы становимся свидетелями настойчивых попыток использовать в межгосударственных отношениях схемы действий, которые предусматривают массированное манипулирование общественным мнением. В итоге так называемые нужные цели, задачи, которые ставит перед собой государство или группа стран, внедряются в сознание людей, в политический обиход как истина в последней инстанции», - заключил Дмитрий Медведев.
Я согласен с тезисом президента Медведева, что в современном западном сообществе до сих пор живы стереотипы и мифы периода противостояния двух глобальных систем - коммунистической и западной системы. И Россия рассматривается не как новое государство, которое ни каким образом не несет угрозы западному сообществу, а как все еще недобитый Советский Союз.
По сути дела, многие политики на Западе, по-прежнему, смотрят на Восток, а особенно на Россию, с опасением. Они думают, что Россия представляет собой империю зла, которая мечтает только о том, чтобы напасть на Европу. В каком-то смысле это даже осознанная политика, потому что постсоветский мир испытывает дефицит политической мотивации, серьезных политических идей. Многие политики на Западе за неимением других идей эксплуатируют стереотипы прошлого, которые позволяют осуществлять негативную мобилизацию.
В этом часто упрекают российское руководство, но, на самом деле, западные политические режимы отнюдь не в меньшей степени, а может быть и даже в большей степени эксплуатируют именно этот способ политической мобилизации, постоянно адресуя своей публике некие намеки, что Россия представляет реальную угрозу - военную или энергетическую и т.д.
Сейчас нет угрозы в виде ядерного апокалипсиса, но угроза России как вечного врага, она реинкарнирована в каких-то новых образах. Дмитрий Анатольевич Медведев имел виду именно это, и это очень правильная и честная констатация. Я бы этот тезис Медведева сравнил бы со знаменитой мюнхенской речью Владимира Путина, когда он честно и прямо в глаза своим западным партнерам сказал о то, что раньше было не принято - о тех обещаниях и реальных предательствах, которые Запад совершил по отношению к России.
А ведь именно России принадлежит несомненная заслуга, что она способствовала мирному разрешению кризиса в СССР. Если бы со стороны России в 1991 году последовали бы какие-то шаги, попытки сохранить Советский Союз, то дело не кончилось бы так легко и мирно, как это произошло. Ведь именно благодаря позиции России распад Советского Союза не стал глобальной катастрофой, хотя, конечно, он был крупнейшей геополитической катастрофой XX века.
Как преодолеть недоверие? Мне кажется, что в ближайшее время преодоление этого невозможно. Потому что получилось очень парадоксально: Советский Союз исчез, но Россия как его преемник предъявила свою претензию на участие в глобальном мире.
А дело в том, что противоположная сторона рассматривает ситуацию как победу в холодной войне, что подразумевает: победитель берет все. Россию после краха СССР никто не ждал всерьез в качестве серьезного партнера, а тем более оппонента, то есть субъекта международного права, который имеет свое мнение. По сути дела на Россию смотрели с самого начала как на лузера, как на проигравшего, которому диктуют правила игры, и которому навязывают решения.
И сейчас нас не хотят видеть в качестве равноправных партнеров. Поэтому любая наша попытка утверждать себя в качестве равноправного партнера вызывает недоумение, а отсюда и недоверие. Это недоверие, оно мотивировано, я бы сказал так, политически, и оно заряжает западную политику.
Поэтому я, к сожалению, не вижу перспектив. Люди могут встречаться, улыбаться, обниматься, дружить, но как факт существует презумпция недоверия, которую западные политики не то что не могут, но пока еще и не хотят отменять.
Доверия, в принципе, нет и быть не может. Пока оно может быть только на условии Запада, который ждет, когда Россия заявит о своей капитуляции и что она разоружилась во всех смыслах. Тогда будет доверие, и то не до конца. Пока такая не очень оптимистическая ситуация. Но лучше жить в реальном мире, чем строить некие фантазии, а потом выяснять, что ты стоишь совсем не в том месте, где думаешь, и следующий шаг ведет тебя в пропасть.
Евроатлантическая интеграция гипотетически возможна. Но сегодня развитие в этом направлении затруднено, потому, что партнеры со стороны Атлантики не видят различных интересов. Если будет происходить взаимный учет интересов, если при этом отношения будут строиться на доверии, то ситуация, конечно, будет намного более позитивной. Чтобы было доверие, нужно учитывать интересы. Оно не может вырасти на просто разговорах о ценностях, допустим. Нужно учитывать интересы России, ее представление о своих сферах влияния, о ее экономических интересах, об интересах российских госкорпораций.
Запад учитывать интересы России и не готов. Оттуда всегда пытались повлиять на нашу политику с помощью разговоров о ценностях, но не учитывали интересы. Если Атлантика, условно говоря, хочет реально сотрудничать с Россией, нужно вести детальные разговоры об экономике, об интересах корпораций, о сферах влияния, об областях контроля. И если Россия почувствует, что здесь достигается баланс, то все будет в рамках взаимоуважения.
А то, давайте вспомним, что Запад требовал от нас принятия транзитного протокола к Энергетической хартии, фактически, свободы собственности для западных компаний. А в ответ газораспределительные сети Британии заблокировали сделку по приобретению газораспределительных сетей Британии для «Газпрома». И таких примеров очень много.
Для преодоления кризиса доверия нужен взвешенный, сбалансированный подход. В любом случае, нельзя подчиняться диктату. Вот эта логика по ПРО - мы все равно разместим системы вооружений в третьем позиционном районе, а вам выбирать - встраиваться в это или не встраиваться. Такой логики быть не должно. Потому что Россия не будет это принимать.
В диалоге России с Соединенным Штатами, в целом, с Западом, суверенитет России и равенство сторон должно быть непременным условием диалога. Тогда этот диалог состоится.
Есть огромное недоверие и вообще разница в понимании безопасности. Когда Медведев говорит о том, что нет единой евроатлантической безопасности, он включает Россию в это понятие Евроатлантики. А когда западники говорят о евроатлантической безопасности, они исключают Россию, и поэтому, с их точки зрения, такая безопасность есть, поскольку у них есть мощная коалиция НАТО, которая обеспечивает безопасность своим членам. Недаром мы выступаем с концепцией неделимости безопасности. Но наши коллеги отрицают этот принцип, и говорят, скорее, о безопасности, о взаимозависимости. Это и есть фактор, свидетельствующий, что у нас совершенно разные подходы.
В то же время мы и сами не очень определились. Мы, с одной стороны, включаем себя в евроатлантическое пространство, а с другой - в Евразию. Это тоже некое противоречие. Мы здесь должны более четко определиться.
Но в любом случае есть кризис недоверия, о котором говорит Медведев. Мы подозреваем Евроатлантику в том, что она хочет пойти по пути, условно говоря, по которому шли в разное время Наполеон Бонапарт, западная коалиция в Крымскую войну и т.д. А они подозревают, что мы хотим пойти по пути, по которому шел Советский Союз в середине 20 века и Российская империя в середине девятнадцатого века. Отсюда и берется недоверие. Базируется оно, прежде всего, на том, что по большому счету единого противника нет, и поэтому идет борьба за ресурсы. А борьба за ресурсы всегда является конкурентной.
Но мы не определились с моделью своего развития. Мы до сих пор не решили, какая именно у нас будет политическая система – западного образца или какая-то другая.
Китайцы, например, определились со своей политической системой, и никто к ним не пристает. Ни у кого нет подозрений – все знают, что от них ожидать. Нам тоже нужно более ясно определять, а мы все болтаемся в переходном периоде. Пора уже заканчивать переходный период и сформулировать более ясно свою модель развития.
Хотя, с другой стороны, мы находимся в переходном периоде двадцать лет, а это на самом деле не чрезмерный срок. Тот же Китай находился в таком состоянии семьдесят лет и только потом выбрал более-менее ясную модель. Поэтому требуется какое-то время, чтобы определились более четко и мы, и Запад.
Конференция проходила под эгидой Российского совета по международным делам. Но тема обсуждения изначально задавала бессодержательный вектор дискуссии. Потому что на повестку дня была вынесена проблема атлантической безопасности. А как мы знаем, инициативу по этому вопросу Москва рассматривала в качестве важного направления своей внешнеполитической деятельности в начале 2009 года. То есть, принципиальным вопросом для Кремля эта тема была тогда. И закончилось продвижение этой инициативы провалом. США принципиально проигнорировали любую дискуссию по этому вопросу. И вместе в ней такую же позицию заняла Великобритания. Другие государства, которые участвовали в дискуссии, в частности, Франция, обставили российскую инициативу рядом условий.
Даже у партнеров, настроенных доброжелательно к Москве, не было явного предпочтения в пользу этого проекта. После этого дискуссия в начале 2010 года замерла, и ее не возобновляли в течение двух лет. Потому что никаких реальных стимулов к тому, чтобы изменить отношение США, в первую очередь, и многих американских союзников к этому проекту не оказалось. Достаточно отметить, что они обсуждали эту тему в формате ОБСЕ. На совет ОБСЕ тогдашний госсекретарь Клинтон просто не приехала. Также поступила Великобритания.
И Лавров, который презентовал этот проект договора там, он общался со вторым лицом из госдепартамента.
Было прямым текстом сказано, что эта инициатива не интересна США. Россия, пообсуждав эту тему некоторое время, натолкнулась на непонимание даже со стороны, казалось бы, дружественных государств, в частности, Франции. Повторюсь, тогдашний министр иностранных дел Бернар Кушнер выдвинул ряд условий, которые нужно было бы обсудить в рамках дискуссии евроатлантической безопасности и т.д.
И сейчас, когда мы вернулись к этой теме, никаких сдвигов за эти два года не произошло. Скорее, эту тему вообще забыли. Сам проект этого договора выносился на тендер для того, чтобы его оптимизировать. Но судьба этого тендера, как я полагаю, туманна. И вот фактически сегодня, вернувшись к этой теме, Медведев лишь подчеркнул, подтвердил ее бессодержательность.
Дискуссия относительно того, есть или нет проблема у нас по теме европейской безопасности, есть ли возможность ее как-то преодолеть и обойти, есть ли возможность решить проблему «оазисов безопасности» лишена смысла, потому что нет принципиального согласия тех стран, которые могли бы выступить контрагентами Москвы в диалоге, так как они эту тему обсуждать не готовы. Вернее, не то, чтобы не готовы, они демонстративно ее обсуждать не хотят, она им не интересна.
Поэтому все эти заявления направлены на дискуссию ради дискуссии. Если бы, например, хотя бы в преддверии этой конференции МИД постарался в очередной раз актуализировать диалог по Проекту европейской безопасности, еще можно было бы говорить о каком-то содержательном наполнении такой конференции. А МИД занимался другими вопросами. Соответственно, я считаю, что обсуждать это не актуально, так как это обращение к повестке вчерашнего дня, и пока перспектива реализации не просматривается.
