Битва за Крымск
Инцидент в Крымске хотя и станет еще одним фактором делегитимации власти, но вряд ли, с учетом начала периода отпусков, сыграет роль катализатора политической нестабильности. Однако подобный инцидент осенью или весной следующего года, наложившись на рост недовольства населения социально-экономической ситуацией, вполне может стать спусковым крючком новой волны политического кризиса. Это прекрасно понимают как власть, так и оппозиция, которые на примере ситуации в Крымске отрабатывают механизм реагирования на чрезвычайные ситуации.
В пользу того, что потенциальную опасность подобных инцидентов осознает власть, свидетельствует быстрота и форма реакции Владимира Путина. Во-первых, он вылетел на место происшествия еще до того, как стали окончательно ясны его масштабы. Во-вторых, президент сразу начал эксплуатировать образ энергичного и решительного кризис-менеджера, который способен справиться с любой чрезвычайной ситуацией. На его формирование была направлена «картинка» центральных телеканалов, где Путин уже в самолете проводит первые совещания и выносит вердикт относительно причин трагедии.
Однако информационный фон вокруг трагедии в Крымске ясно продемонстрировал, что по сравнению с «нулевыми» власть оказалась в гораздо менее комфортной ситуации. Так, в силу своего «морального износа» она пользуется презумпцией виновности в глазах значительной части населения, то есть любые сомнения толкуются не в ее пользу. На протяжении «нулевых» все было ровно наоборот. В силу презумпции виновности власти сразу же получили широкое распространение работающие против нее слухи, причем иногда совершенно абсурдные.
Так, в первые часы после трагедии господствовало мнение, что наводнение носило рукотворный характер и было спровоцировано самой властью. Якобы находившееся недалеко от Крымска водохранилище переполнилось, и власти были вынуждены выбирать, кого затопить – Крымск или Новороссийск. Поскольку сейчас начинается туристический сезон, то выбор был сделан «в пользу» Крымска, чтобы не портить общероссийское реноме Новороссийска как города-курорта. Несмотря на попытки власти опровергнуть эту версию, она периодически возникала в видоизмененном виде (что в водохранилище присутствует засекреченный донный слив, который не видно, что сброс был из другого водохранилища или каскада прудов и т.п.) и «заглохла» лишь к концу недели.
Однако к этому моменту оппоненты власти сосредоточились на критике ее действий по ликвидации последствий наводнения, обвиняя экстренные службы и местные власти в широком спектре ошибок, граничащих с саботажем. Так, якобы МЧС и власти первые несколько дней не оказывали никакой помощи пострадавшим, попросту наблюдая за происходящим. Позднее эти сообщения сменились информацией о злоупотреблениях при распределении гуманитарной помощи. Индикатором, свидетельствующим об уровне недоверия к властям, стало и распространение абсурдного слуха о том, что наводнение было устроено специально, чтобы власти нагрели руки на помощи, выделяемой на устранение его последствий.
Серьезным просчетом власти стало и назначение «коммуникатором» с пострадавшими губернатора Александра Ткачева, который из-за постоянных публичных скандалов дискредитирован в глазах местного населения, и отставка которого могла бы значительно снизить градус напряженности. В итоге власть продемонстрировала поведение, прямо противоположное общественным ожиданиям, а сам Ткачев своим поведением лишь усугубил ситуацию. Так, на видеозаписи его общения с населением видно, что он ведет себя очень высокомерно и предпочитает «не замечать» неудобные вопросы, что вызывает гневную реакцию присутствующих. Также большой ошибкой губернатора стало признание того факта, что власти знали о трагедии за несколько часов, но не стали предупреждать население, так как «это невозможно». Наконец, серьезный удар по легитимности власти нанесла информация, согласно которой все руководство города и района эвакуировало свои семьи за несколько часов до трагедии.
Павел САЛИН, Центр политической конъюнктуры
