Комментарий
1795 13 сентября 2012 16:26

Человек и море

Михаил Бударагин публицистМихаил Бударагин

Михаил Бударагин
публицистМихаил Бударагин

Путь из Милана в Венецию - мимо всенепременной Вероны - это, если пытаться выйти за рамки не всегда уместного экскурсионного жанра - буквальная метафора столкновения жизни и смерти, и кто бы знал, как оно обманывает, это очевидное, бьющее наотмашь противопоставление.

Венеция - это, конечно, не город у моря, как, например, Стамбул, а словно бы продолжение самого моря. Если выйти за пределы туристских маршрутов (трудно, город маленький, люди на каждом шагу), она уходит корнями камней прямо в зеленую воду, и, кажется, готова превратиться, словно бы подсказывая Миядзаки новый сюжет, не в летающий замок, а в плавающий.

 И уплывет ведь когда-нибудь со всеми своими мостовыми.

В двух часах езды - эталонная маленькая Москва, богатый, крепко стоящий на земле, отчаянно строящийся Милан: палаццо, пьяца, стекло, бетон, Мазератти, велосипеды, барышни в вечерних платьях стоимостью в годовую зарплату автора и нищие, спящие у офиса BNP, в двух шагах от центра города - все перемешано и все - в будущее, не всегда, правда, понятно, в какое именно. Лет через 5 город будет трудно узнать, сейчас он весь в лесах и башенных кранах, но рядом с этим муравьиным трудом все-таки есть Венеция. Другое будущее.

Млекопитающие вышли из моря, и, как знать, вдруг туда вернутся - может быть, здесь-то нам и пригодится сказка о Крысолове.

Тщета усилий - вот, что незримо следует за всяким существованием и вот, чему учит нас Венеция. Животным проще: они сражаются за жизнь. Человеку куда труднее: он умеет думать, и, задумываясь, может постичь, что если долго, долго работать, строить дома, дороги, создавать то культуру, то цивилизацию, покупать в личное пользование самолеты или турецкий кофе, то все это закончится одинаковой холодной смертью. Наверное, расхожее представление о том, что умирать лучше в окружении внуков и правнуков, соответствует истине, но кто знает, имеет ли все это хоть какое-то значение в тот самый момент, когда душа отлетает от тела. Возможно, душе дела нет до правнуков и стакана воды, который кто-то должен суетливо тебе поднести. 

Милан всем своим стремлением вверх, к новым небоскребам, объясняет, что думать о смерти просто незачем. Один Duomo di Milano осторожно намекает на то, что жизнь не стоит шоппинга, но уже клуб Il Gettopardo прекрасно чувствует себя в бывшем костеле (там все без балаклав, но зато хороший ром с колой, можно пить прямо на алтаре), так что memento more - это о ком-то другом. Веселись, пока возможно, а там будь, что будет - Moscow, как известно, never sleep. Милан тоже.

Венеция же спит, и не случайно самый пронзительный текст о городе так и называется, «Смерть в Венеции»: Томас Манн, рассказывая историю последней любви Густава Ашенбаха, максимально близко подходит к признанию за смертью права голоса. Ашенбах умирает на пляже, рядом с холодным и древним морем, все поняв и ничего не успев, убоявшись признаться себе в том, что он, старик, может сходить к цирюльнику, но не может стать пятнадцатилетним.

Простая мысль, но многим до сих пор неясно ведь. Мы живем, а затем умираем, и слава Богу.

Венеция умеет быть старой, умеет пахнуть, скрипеть уключинами и осыпаться, темнеть провалами между домами и закрывать ставни, но она - жива, а Милан, в котором всегда что-то происходит, уже почти нет, ведь «never sleep» - это о целлулоидном зомби, а не о человеке, который темнеет, скрипит, пахнет и умирает.

Или честным, или не веря самому себе - тут уж каждый сам может выбрать. 

© 2008 - 2024 Фонд «Центр политической конъюнктуры»
Сетевое издание «Актуальные комментарии». Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-58941 от 5 августа 2014 года, Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-82371 от 03 декабря 2021 года. Издается с сентября 2008 года. Информация об использовании материалов доступна в разделе "Об издании".