День Учителя

Материальный вопрос, конечно, играет здесь определённую роль. У преподавателей сейчас положение несколько лучше, чем несколько лет назад. Но в сознательном выборе профессии учителя (тем более, что это не только профессия, это, по большому счёту, призвание), а не когда это происходит по остаточному принципу, то есть по принципу «легче поступить», «легче учиться» или «на других специальностях мест не было» (это то, что у нас часто происходит, и это, к сожалению, не очень правильно), ключевую роль играют не только материальные факторы. Очень многое зависит от социального статуса, социального престижа и уважения к профессии. Деньги, уровень зарплат – это одно из выражений этого статуса и этого социального уважения к профессии, но далеко не всё этим исчерпывается.

Насколько общество уважает и ценит (в том числе нематериально) труд учителя, как к нему относится – по всем этим указателям я бы сказал, что профессия учителя в нашей стране намного менее престижна, чем многие другие профессии. То, что у нас престижно и что у нас вбивается всей окружающей действительностью, СМИ и обществом, можно видеть по соцопросам, когда большинство молодых людей в ответ на вопрос: кем они хотели бы работать и чем заниматься в жизни, называют «Газпром» с «Роснефтью» и «Росбанком» или чиновничью профессию. Отсюда всё это и проистекает в конечном счёте.

Я думаю, что следующий год потому и объявлен Годом учителя, что государство понимает, что нужно действительно что-то с этим делать, и что перспективы нашего образования, его модернизация и эффективность во многом связаны с фигурой учителя и с тем, чтобы в школы и вузы приходили неравнодушные люди и сильные специалисты. Следующий год в том числе и поэтому объявлен Годом учителя.

Важно, чтобы сам этот год не превратился в обычный набор мероприятий «для галочки». Понятно, что будет много всяких мероприятий и программ на местном, региональном и федеральном уровнях. Но важно ведь не количество, а качество. Большинство подобных мероприятий могут проводиться «для галочки», что намного хуже, чем какая-то целенаправленная программа. Здесь очень важно консолидировать усилия нынешних учителей, главных профессионалов системы, и тогда может получиться что-нибудь путное.

Мне трудно говорить непосредственно об учителях средних школ, поскольку это мир, с которым я фактически не соприкасаюсь, разве что в опосредованной форме, через своих студентов младших курсов. Я преподавал в разных по уровню вузах, и если судить по усредненному впечатлению, учителя в средних школах сейчас ничему не учат, а просто позволяют отбывать номер. Возможно, это не их вина, это просто «среда заела», как пишут в школьных же сочинениях по классику, но вопрос это дискуссионный. Так что образ учителя в высоком смысле слова - это все еще мои собственные школьные учителя. Они делали невозможное: в умирающий стране учили детей верить в разум и добро. Впрочем, и проблемы были в той постсоветской школе очевидные. В 90-ые годы это было особенно заметно, этот разрыв между декларациями учителей и падением их социального статуса. Не думаю, что социальный статус как-то сильно поднялся к 2009 году. В провинции люди по инерции уважают учителей, да и профессия эта зачастую является действительно наиболее престижной из доступных для «простых людей», находящихся вне клановых сетей. Но в целом, все осталось по-прежнему, особенно в столице, где качество среднего образования остается (есть и исключения, конечно!) отвратительным.

Просто талантливые люди обходят московские школы стороной, они знают, что если будут тут работать, то у них не будет ни денег для содержания семьи, ни общественного признания. С другой стороны, я не думаю, что так будет продолжаться всегда. Джон Кеннеди как-то заметил, что те, кто доверяет сознание своих детей людям, которые получают меньше, чем водопроводчики, являются глупцами. В обществе, на мой взгляд, есть какое-то смутное понимание этого факта, ожидание изменений ситуации. В новейшем российском трэш-кинофильме «Юленька» главный герой, молодой кандидат филологических наук с диссертацией по «античной литературе» смотрит на мир с некоторым апломбом. Ведь скоро, как говорит его жена, он напишет и докторскую, а пока поработает учителем гимназии. Десять лет назад этот сюжетный ход вызвал бы только смех, учителя де факто были просто париями на фоне нуворишей. Так что некоторая нормализация сознания здесь имеет место. Чем она кончится - это, по-моему, зависит от самих учителей.

Когда я впервые устраивался на работу «по специальности», сразу после получения диплома, в 2003 году, проректор одного московского вуза задал мне довольно комичный вопрос. Он серьезно посмотрел на меня поверх очков и спросил: «Молодой человек, а вы можете себе позволить у нас работать?». Я начал уверять, что эта роскошь мне по карману, и что 4-5 тысяч рублей в месяц - это именно те деньги, на которые может существовать юноша 22 лет в столице.

Конечно, это была своего рода игра. Впоследствии преподавание никогда не было для меня существенным источником дохода, хотя расценки на мой труд с тех пор значительно изменились в лучшую сторону. Студентам я часто иронически говорю, что преподавание это такое хобби, возможность пообщаться с умными людьми на отвлеченные темы. Впрочем, это тоже шутка. Преподавание - это, безусловно, моя любимая работа. В аудитории я чувствую себя на своем месте, и именно в ней я стараюсь полностью выкладываться, развиваться как профессионал. Есть вещи, которые мотивируют сильнее, чем деньги. Дальше, возможно, будет много пафоса. Я ощущаю, что работа преподавателя позволяет демонстрировать людям, т.е. в первую очередь студентам, что знание - это ценность, разум сильнее социального хаоса и глупости, океаны которых разлиты вокруг него, и что весь этот эпистемологический процесс, собственно, и есть человеческая жизнь по преимуществу, строго в духе учения Аристотеля. Наша способность интенсивно учиться всю жизнь, интересуясь устройством мира, испытывая любопытство, отличает нас от животных. В этом смысле понятно, что я, например, испытываю острое презрение к тем членам профессионального сообщества, которые берут взятки, а также к тем студентам, которые видят для себя подобный путь академического успеха приемлемым.

Слава богу, в моем нынешнем университете подобной практики нет. В преподавании, безусловно, есть и политические мотивы, которые являются деривативами этой декларации перманентного Просвещения.

Ещё в советское время возникали такие вопросы: почему в учителя идут только женщины, почему мужчин мало? Почему эта профессия не считается престижной? Тогда в обществе эта проблема постоянно дискутировалась, принимались какие-то решения по этому поводу, снимались фильмы, писались книги, статьи в газетах. Это была действительно обсуждаемая общественная проблема. Сейчас, по-моему, слегка смирились с этим.

Поставим себя на место молодого человека: он думает о том, как бы ему сделать карьеру. У него есть в душе определённый загад, и он ищет себе профессию. Выберет ли он себе профессию учителя? Большой вопрос. Будет ли ему почёт и уважение в обществе? Получит ли он достаточное количество материальных средств для того, чтобы кормить семью, воспитывать своих детей, чувствовать себя полноценным гражданином и гордиться собой, что у него жизнь удалась? Смотрит он иногда на своих же учителей или на маму с папой и думает: «Да нет, я пойду другим путём». Это очень опасно. Я думаю, что и в советское время не вполне эту проблему оценивали и решали. А уж сейчас на фоне общей погони за деньгами, успехом, блеском и славой она как-то ещё больше обострилась, и обществу становится от этого худо.

В качестве решения этой проблемы годятся любые средства. Иногда спрашивают: «А вот всякие специально объявленные Годы учителя или что-то ещё годятся в качестве меры?» Всё годится. Если к этому подходить не формально, если общественное мнение будет колыхаться по этому поводу, волноваться по этому поводу – это уже хорошо. А если правительство, чиновники и все, кому положено, действительно будут заинтересованы решать проблемы учителей, дело сдвинется к лучшему.

Я думаю, что надо заходить не с учителей, а со школ. Если брать, например, сельские школы, то они у нас закрываются тысячами. На самом деле, это огромное расхождение с тем, что нужно для страны (это новые люди, серьёзная демографическая проблема). А мы при этом школу закрываем. Закрыл школу – убил село. Каждая закрытая школа усугубляет демографию. Она как бы лишает ещё одной маленькой перспективы в том числе и демографическую ситуацию. Это очень опасно. И это тоже очень важно. 

Я думаю, что всё, что связано со школой, с образованием, с  бытованием учителя, с будущим детишек и учеников, - любое дело годится, если оно вызывает какой-то общественный резонанс в стране, и это волнение, эта боль становятся более выпуклыми.