Дизайнеры не виноваты

Российский дизайнер Алена Ахмадуллина рассказала «Актуальным Комментариям» о правилах модного бизнеса, настоящем российской моды и вдохновении.

Только ленивый не обсудил «отсутствие модной индустрии» в нашей стране. Алена, возможно, проблема заключается в истоках, что у нас не поддерживают студентов, изучающих дизайн костюма, не говоря уже о состоянии легкой промышленности?

Исторически людей с художественными способностями у нас было предостаточно. Даже когда я училась, помню визиты иностранных делегаций, которые могли на задворках учебных заведений, в черновиках найти перспективных личностей. С рисованием у нас всегда было в порядке: с чувством цвета, фактуры, линии, формы, композиции. Сейчас проблема в другом – в отсутствии людей, способных на такой благодатной почве сделать бизнес.

То есть дело - даже не в инвестициях, а в кадрах?

Почти все наши дизайнеры работают в формате ателье, контактируя с частными клиентами. С дизайнером нет профессионального коммерческого и маркетингового специалиста. Без этих единиц не выйти на промышленный уровень в условиях производственной матрицы. Ведь не все так просто - нарисовать красивую коллекцию и правильно ее прорекламировать. Должны быть соблюдены пропорции тканей, базовых и креативных вещей, трикотажных и шитых и т.д. Этим у нас просто никто не занимается.

У нас дизайнер «и швец, и жнец, и на дуде игрец»...

Дизайнер не должен думать о таких вещах. Его команда должна направлять творчество, в коллекции должно быть шесть жакетов, десять блузок, восемь юбок и четверо брюк, к примеру.

А команды нет, потому что нет образования для таких людей?

Мне кажется, сейчас нет. Нам преподавали экономику швейного производства, и мы считали, сколько машинок надо поставить, какой выпуск они нам могут дать. Дизайнеру это нужно как общеобразовательный предмет и никак не для работы, в идеале.

Есть ли формула для правильного модного бизнеса?

«Коммерция, производство, дизайн» – тогда это образец. Наши дизайнеры ни в чем не виноваты, просто нет команды.

Еще одно отличие нашей школы от западной – в том, что в дизайнерские ВУЗы поступают после, условно говоря, ПТУ, где учат, в первую очередь, самому шить и конструировать.

На самом деле, технические навыки мешают творчеству. Когда придумываешь сложную вещь, не думаешь о ее техническом исполнении. Потом уже на тебя набрасываются конструкторы с тысячей вопросов и утверждений, что это невозможно выкроить и сшить. Они зажаты в рамки базовых знаний, а ты можешь предложить изобрести что-то новое. Существует формула: чем меньше человек знает про свой бизнес, тем больше у него возможности создать что-то новое.

Антипод в этом плане - дизайнер Леонид Алексеев, у которого, помимо St. Martins, еще и экономическое образование. Он на все руки мастер – полностью руководит своим бизнесом. Не слишком ли это?

Это уже другая история. На простом языке это называется «хозяин собственного бизнеса». Я тоже вынуждена знать, что происходит в моей компании, читать бюджеты, заниматься планированием, делать заказы на ткани и т.д. То есть, самостоятельно брать на себя ответственность. В таком случае никакие знания лишними не будут.

Наши дизайнеры не берутся за массмаркет, делая ставку на индпошив...

Для того, чтобы сделать линию в массмаркете, нужны огромные инвестиции. Чем дешевле линия, тем больше инвестиций потребуется. С эксклюзивных линий начинать проще: сделать хорошее представление и продать платье, которое существует в единственном экземпляре, проще, чем запустить конвейер, ведь в последнем случае– одних бизнес-планов и расчетов наберется на несколько томов.

Где кроются подводные камни?

Например, не сел жакет. В люксе – это партия из пяти единиц, в массмаркете – пять тысяч. Финансовые потери несоизмеримы. Массмаркет – это глобальная история, включающая не только производство и оптовые закупки ткани, но и сетевые продажи. Сейчас в нашей стране, чтобы быть дизайнером массмаркета, нужно пойти работать в массовый бренд и отвечать за определенное, достаточно узкое направление. И это все должно происходить в симбиозе с еще несколькими дизайнерами. Такая работа в системе.

Сейчас заметен спад популярности российских брендов в целом. А ведь еще несколько лет назад был ажиотаж вокруг московских недель моды, многие примеряли на себя самые смелые идеи «наших», а уж те, кто выставлялись на западных неделях, считались небожителями (Алена Ахмадуллина, Игорь Чапурин, Денис Симачев, Александр Терехов – прим. ред).

К сожалению, русские дизайнеры не стали явлением на мировом рынке. Эта волна была недостаточно сильной. Даже если сравнивать с появлением японцев, которые были сумасшествием и нашли свою нишу. Как правило, формула состоит из пятидесяти процентов продаж на своем рынке и пятидесяти - на мировом. После японцев пришли бельгийцы – все они были состоявшиеся и очень сильные… Русские не повторили их успех частично из-за внутреннего рынка, где люди не обладают свободой для покупки нашего продукта, вместо тех же Dolce&Gabbana. Мы опять упираемся в коммерцию, где нет индустрии и байеры не давят на «продажную» составляющую вещей.

У нас сохраняется шанс выйти на мировой уровень, или мы его упустили?

Шанс, безусловно, есть. Рынок к этому готов. О нас ждут правильной интерпретации «русского» на языке европейской моды.

Говоря о prêt-a-porte, упираемся в ценник на наши, пусть и оригинальные и качественные вещи. Один из наших дизайнеров, выстреливший на неделях моды, решил продаваться в премиальном бутике, где цены на мировые бренды были куда ниже, чем на его, существующую в единственном экземпляре коллекцию. Это типичная наша черта - жажда моментальной наживы?

Это ошибка, незнание рынка. Люксовый сегмент делится на три части: модные дома с историческими именами – Chanel, Dior, Givenchy, YSL и т.д.; new-wave дизайнеры – Stella McCartney, Dries van Noten, Martin Margiela, остальное – джинсовые линии высших домов моды. Русские принадлежат ко второй категории, где есть четкие законы стоимости одной единицы. Например, стандартные брюки должны быть в градации 12-15 тысяч рублей, если это не кожа и ручная работа. Нельзя завышать цены, не соответствуя своей категории. Если ты представляешь новый бренд, то тебе нужно предложить лучший дизайн, цену, качество и, более того, отгрузить это в магазины первым.

Но ведь и глянец – индустрия, сопутствующая развитию модного сегмента - перестал проявлять интерес к российским дизайнерам. Первые ряды показов, в отличие от Запада, у нас занимают друзья дизайнеров и околомодные персонажи вместо редакторов моды и байеров. А ведь от последних во многом должно зависеть, станет ли этот дизайнер успешным и продаваемым…

Основных недель моды всего четыре – Нью-Йоркская, Лондонская, Миланская и Парижская. Пусть теперь многие и пропускают первые две, но, все равно, две недели бесконечных показов, брошенная на две недели редакция, чтобы увидеть все лучшее в следующем сезоне, выматывают. Это сложно выдержать физически. Не говоря о байерах, которые работают с полусотней брендов, – тут и не до показов. Когда они возвращаются сюда, у редакторов культурное перенасыщение, а у байеров уже исчерпаны все бюджеты. Наши недели моды - пока для патриотов.

Печально...

У тех, кто хочет и работает, все получится!

У нас наметилась положительная тенденция интеграции моды и культуры. Алена, ты принимала участие в handover’e ванкуверской Олимпиады. Это был тендер?

Нет, это было предложение, адресованное лично мне. Была задача сделать платье для оперной певицы Марины Гулегиной, которая выезжала на стилизованной под русскую тройку платформе, придуманной Андреем Болтенко (главным режиссером Первого Канала – прим. ред.). Платье для русской дивы, на русскую зимнюю тему, но очень современной. Сначала была концепция деревянной резной игрушки, но потом на эту игрушку одели платье зимней принцессы. Отсюда и появились объемные детали, в условиях стадиона и возможных порывов ветра - это был очень рискованный поступок. Конструкцию сделали несдуваемую.

А создание костюмов для театра, даже у нас такая практика существует?

Это очень важно. Посредством моды театр может стать актуальным и современным. Но тут снова встает вопрос лидера. Приглашая дизайнера, режиссер (в театре) или продюсер (в кино) должен четко ставить задачу, чтобы дизайнер мог воплотить ее в жизнь в своем стиле, руководствуясь его директивами, не идеей самовыражения.

Кстати, все твои коллекции - очень русские, сказочные. Откуда черпается вдохновение?

Говоря цинично, из интернета. Сбор материалов и референсов происходит именно в сети. Это связано с простой экономией времени. Если раньше нужно было идти в библиотеку, сканировать книги, тайком фотографировать, то теперь за считанные минуты делается полная подборка по любой теме. При этом у меня стоит огромная библиотека, которую я долго собирала. Там уйма книг по искусству, по истории костюма, по современному костюму – но не помню, когда мы последний раз их открывали. Такой порядок работы диктует время.

Беседовали Мария Потоцкая и Татьяна Роднянская.