Доказательство от противного

публицист, кинокритикДмитрий Бавырин

публицист, кинокритикДмитрий Бавырин

Мотивационная часть отказа московской мэрии в проведении очередного гей-парада была предоставлена организаторам мероприятия с небольшой задержкой и в вольном стиле.

«Первое — это мораль общества. Наше общество обладает здоровой моралью, и не принимает всех этих гомиков. Второе, если они соберутся, их же просто поубивают. У нас есть христиане радикального толка, которые ожесточены против таких, как они считают, демонических проявлений», — заявил Юрий Лужеов, находясь, как обычно, «лицом к городу».

Утром следующего дня «организатор московского гей-парада» Николай Алексеев заметил, что «оскорбительных и человеконенавистнических высказываний мэра Москвы в адрес лиц гомосексуальной ориентации» вытерпеть не представляется возможным, ввиду чего в Тверской районный суд пойдет иск о защите чести и достоинства, а в прокуратуру — просьба посмотреть внимательнее, нет ли в высказываниях мэра пресловутой 282-й.

Самое время запастись поп корном. Понятно, что у Лужкова и Алексеева, как говорится, «личное», и дел тут на копейку (на такую символическую сумму, к слову, и буден подан иск). Но это ведь только начало: грешным делом московский мэр может зайти на сайт алексеевской организации, увидеть, что там пишут о нем, грешном, и впаять иск встречный (наберется при желании и на 282-ю, так как хоругвеносцев также можно считать «социальной группой»).

Меж тем, стоит понимать, что кипучая деятельность г-на Алексеева приносит свои плоды: благодаря истерике, поднимаемой им в европейских ЛГБТ-организациях, за Россией постепенно закрепляется имидж страны «нетолерантной» с «гомофобной» столицей, возглавляемой самым-самым главным гомофобом в кепке. А это неизменно отражается на разного рода правозащитных индикаторах.

То есть, конечно, составители индикаторов давно уже не дают повода относиться к себе серьезно, ибо РФ никак не может быть «агрессивней» Северной Кореи, и «менее свободной», чем Мадагаскар, где пару месяцев назад антиправительственные демонстрации танками давили. Но на любой тезис стоит поискать антитезис хотя бы и из принципа.

Начнем с истории. Точкой отчета для гей-парада как явления можно считать 1969-й год и «Стоунвольские бунты» в США. Нормой тех лет были рейды «отдела нравов» по неофициальным гей-барам: смазливые полисмены ловили меньшинств на живца, на себя самое, а после отводили в околоток за «аморалку». Геи, понятно, возмущались, и, вроде бы, на них даже махнули рукой — политкорректность уже шла по Штатам широким шагом, как Саша по шоссе. К концу 60-х стала очевидной проблема другого рода: молодежь основательно сидела на героине и LSD, и «антигомосексуальные рейды» переквалифицировались в «антинаркотические».

Кто ж знал, что гей-бар и точка сбыта — это зачастую одно и то же.

Словом, когда на очередного гея надели наручники (хоть и по другому поводу), терпение меньшинств лопнуло. Правительство штата было признано «противным», на улицах выросли баррикады, взвились разноцветные флаги, и геи объявили, что отныне шифроваться не намерены. Длилась буча добрых три дня, подогревалась она прошлыми обидами: в свое время американские гомосексуалы были объектом травли со стороны сенатора Маккарти и директора ФБР Гувера (последний, как выяснилось позднее, и сам «того»), и фраза «борьба за права» еще вполне себя оправдывала.

Разгонять весь этот «марш» власти не решились, и с тех пор большинство регулярных гей-парадов — прямо или косвенно — посвящается «Стоунвольским бунтам». Собственно, гей-парады или гей-прайды как их величают сами геи (в переводе — «гейская гордость») явили себя миру вскоре после «бунтов» (почин дали немцы в 1972-м) и носили исключительно правозащитный характер. Карнавально-танцевальные шествия появились уже потом, и к настоящему времени гей-подоплека в них порядком истрепалась: общество воспринимает действо строго как уличное шоу (точно так же в России на концерты Моисеева ходят все больше дамы бальзаковского возраста). В конце концов, Берлин переименовал свой «гей-парад» в «лав-парад» и, что называется, закрыл тему.

Не рискну утверждать, что в случае с поговоркой «что русскому хорошо, то немцу смерть» справедливо и обратное утверждение, но факт остается фактом: западнее Берлина карнавальщина не прижилась. Практически во всей восточной и южной Европе гей-парады редки, а если и проходят, то в рамках небольших пикетов под серьезной охраной полиции. Нет там и такого явления, как гей-браки или гражданские гей-союзы, что объясняется, в первую очередь, ментальностью и особенностями местного христианства. А вот ссылка на «последствия коммунистической диктатуры» работает не вполне: аналогичную ситуацию мы видим в Австрии и Греции, кроме того, генассамблея ВОЗ исключила гомосексуализм из числа психических заболеваний уже после падения коммунистических режимов — в 1992-м (!) году. Словом, РФ входит в весьма обширную группу европейских стран, где ситуация с «правами гомосексуалистов» идентична — не судят, запрещают дискриминацию на законодательном уровне, но и не чествуют. При этом ярмо гомофобии (этого слова, кстати, не знает даже русскоязычный Word) и «нетолерантности» никто не пытается повесить ни на Грецию, ни на Польшу, ни на Словакию. Но к России, как обычно, «отношение особое».

Несправедливо и утверждение об особой гомофобности Москвы или её мэра (как раз восточнее России бывает всякое, что тоже вполне себе вписывается в особенности географической ментальности: чем восточнее, тем неоднозначнее, и в демократической Индии за гомосексуализм до сих пор дают внушительные тюремные сроки). Отнюдь, гей-клубы в Первопрестольной ежегодно множатся, газеты пестрят объявлениями в духе «гей-досуг-выезд» (это при том, что проституция в РФ явление, вообще-то, незаконное), в книжных магазинах широко продаются журналы типа «Квир», ОМОН и хоругви не дежурят у памятника героям Плевны, а Борис Моисеев, творчество которого невозможно отделить от ориентации, стал Заслуженным артистом России (член «ЕР», между прочим). Словом, с правами геев на отдых и труд в Москве дела обстоят куда лучше, чем с правами, например, инвалидов.

Инвалиды, к сожалению, не такие громкие. А в России ведь всегда так: кто громче всех кричит, тот и самый обиженный.

Понятно, что в отсутствии специальных административных барьеров и в условиях рыночной экономики гей-инфраструктура (как и любая другая) развивается эволюционным путем. И почему этот путь привел к вышеизложенному, а не к гей-парадам и гей-усыновлениям, в общем, понятно: гомосексуализм — это сексуальная ориентация, а не профессия и не форма общественной деятельности, как в исключительном случае с г-ном Алексеевым.

Мне абсолютно не хочется пускаться в банальнейшие рассуждения о том, что дела альковные на то и альковные, на то и охраняются законом о частной жизни, что с соответствующими лозунгами на митинги не ходят. О том, что взрослые люди за закрытыми дверями спальни вольны заниматься, чем хотят, и никто не в праве их за это преследовать (общество тут вообще не полномочно, общество не может написать «Портрет Дориана Грея», но может сгноить в тюрьме его автора, а потом веками им гордиться). Что само словосочетание «права геев» — бред и фикция, потому что права у геев могут быть только одни — общегражданские, и права эти никто не отменял. Что толерантность — это, в том числе, сексуальный дальтонизм, умение «не видеть» и не выделять, а парад (например, военный) демонстрация гордости и превосходства. Наконец, что умение гордиться своей ориентацией (как и цветом волос) многое говорит об интеллектуальной полноценности человека. Нет, мне хочется порадоваться.

Ибо пока за исламистов в РФ — Гейдар Джемаль, за феминисток — Мария Арбатова, а за геев — Николай Алексеев, Россия надежно застрахована от выравнивающего неравноправия, от которого сейчас воет западная Европа, где самая незащищенная часть общества — белый гетеросексуальный здоровый курящий мужчина-христианин.

Вообще, в случае с Алексеевым, я бы не отбрасывал версию, что он Штирлиц от гомофобов. Иначе сложно объяснить, зачем на заявленный правозащитный пикет «против стереотипов» нужно приводить за руку мужика в белом подвенечном платье. Или выставлять у детских библиотек и игротек собственных активистов с плакатами «Я горжусь своей гомосексуальностью, спроси меня об этом» (тот факт, что за данную акцию в Рязани г-ну Алексееву со товарищи родители, к сожалению, не надавали по щщам, скорее говорит в пользу антитезиса, чем тезиса об особой гомофобии в РФ).

Что до Лужкова и его фразы про «гомиков», можно посоветовать Алексееву успокоиться уже тем, что в разговорах об уплотнительной застройке или г-же Батуриной самого московского мэра именуют, как правило, синонимом, коим в народе всегда называли мужчин, чья сексуальная и жизненная ориентация вызывает у людей удивление.