Статья
4264 26 декабря 2014 18:20

Дух изгнанья

Лермонтов, как говорится, «вошел вместе с дверями» в русскую литературу.

Пушкин убит! — Да здравствует Лермонтов!

«Смерть поэта» — гениальный пиар-ход. Гениальный по своей эффектности и эффективности. Гениальный и потому, что это, конечно, был не расчет, а совершенно искреннее чувство М. Ю.

Совершенно искренняя скорбь о Пушкине. Совершенно искренняя обида — за себя тоже (которого он тут от Пушкина не отделял). Совершенно искреннее ОТВРАЩЕНИЕ К МИРУ — одна из главных мелодий Лермонтова, одного из тех гениев, про которых сказано, что «избранники богов умирают молодыми».

Лермонтов в «смерти поэта» применил самый типичный журналистский прием — НАШЕЛ ОБОБЩЕННЫХ ВИНОВНИКОВ ТРАГЕДИИ.

Пушкин ревновал жену. Пушкин был в тяжелом душевном состоянии — в последние год-два писал гораздо меньше, чем раньше (это в 37-то лет !). У Пушкина были непростые отношения с «персональным цензором» (Н. П. Романовым). Была ли ОБЩАЯ причина всего этого Личного Системного кризиса и что это была за причина — пусть и дальше ломают головы пушкинисты. Но в общем, жизнь А. С. в последние годы была такой, что вполне возможно, он бессознательно хотел ее закончить…

А вот Лермонтов без лишних тонкостей вложил всю эту историю в железную дихотомию. Поэт — против черни (светской, придворной, богатой). Более широкому обществу (или тоже «черни»?) эта интрига понравилась. Запомнилось стихотворение (а значит, «зацепило») и в том самом придворном круге. Это был грандиозный скандал — из которых и возникают харизматические фигуры.

Конечно, Лермонтов невольно (сам не думая) очень уж оглупляет Пушкина: 

«Не вынесла душа поэта
Позора мелочных обид».

Если чего душа и не вынесла, то СВОИХ проблем, внутренних…

«Восстал он против мнений света»...

Пушкин как раз такими делами не занимался, совсем наоборот.  — «К чему напрасно спорить с веком?».

«Не вы ль сперва так злобно гнали
Его свободный, смелый дар?».

Кто, когда, куда и зачем гнал дар Пушкина? Интриги, как известно, были (знаменитое «письмо ордена рогоносцев» Пушкину), но клеветники так и не найдены, кто поименно были врагами Пушкина, неизвестно, во всяком случае они явно не были выразителями мнений ВСЕГО двора, света и т.д.

Ну и знаменитый финал, этакий свободный перевод «Сонета 66» Шекспира, где Пушкин вообще забыт, а идет обличение несправедливого и жестокого Мира …

А вы, надменные потомки
Известной подлостью прославленных отцов,
Пятою рабскою поправшие обломки 
Игрою счастия обиженных родов!
Вы, жадною толпой стоящие у трона,
Свободы, Гения и Славы палачи!
Таитесь вы под сению закона,
Пред вами суд и правда — все молчи!..

Вечно актуально … По крайней мере СЕГОДНЯ в России, про наше время, звучит ничуть не слабее, чем в 1837 году — по ОБЩЕМУ ПАФОСУ.

Такой пиар-пафос всегда цепляет! Все мы знаем, что «они», «жадною толпой стоящие у трона» — жестокие, лживые, корыстные сволочи, от которых хорошему человеку (хоть Пушкину, а хоть и мне, всем нам…) — житья нет. В общем — бесспорно.

А как начнешь разбирать — все расплывется …

Пушкин и сам («Моя родословная»), хоть и не так стучал в барабан, но охотно подчеркивал разницу между собой — аристократом природным и выскочками-придворными: «не торговал мой дед блинами» (князья Меньшиковы), «не ваксил царских сапогов» (графы Кутайсовы — сапогов не ваксили, но брадобреем у Павла Кутайсов был), «не пел с придворными дьячками, в князья не прыгал из хохлов» (графы Разумовские). Но ведь все они — капля в море титулованной аристократии, огромное же большинство — из древних княжеских и боярских семей.

А кого имеет в виду Лермонтов? ВСЕХ. И никого конкретно. Да для таких эмоциональных обличений «имена, пароли, явки» не нужны — не в суде …

Все детали (и каждая по отдельности) ужасно искажены, окарикатурены. А в целом картина мощная, точная.

Картина «Мир Лермонтова».

Глубоко дисгармоничный Мир. И социальная проекция этого Мира (на которую он так напирает) имеет десятое значение — Лермонтов не Некрасов …
 
Это похоже на «рассерженных (на Мир? на себя?) молодых людей» — Гамлет, Холден Колфилд («Над пропастью во ржи»).

Нет, я не Байрон, я другой,
Еще неведомый избранник,
Как он, гонимый миром странник,
Но только с русскою душой.

Политическое диссидентство Лермонтова («Прощай немытая Россия, страна рабов, страна господ») — лишь частное проявление общего неприятия жизни …

Так кто эти «диссиденты по жизни», «лишние люди»?

Молодые брюзги-нытики? Циничные идеалисты? Неспособные социализироваться, притереться к общей лжи и равнодушию, или, иначе говоря, СМИРИТЬ ГОРДЫНЮ и стать «как все» (как «тот, кто на всех глупцов похож»)? Те, кто не может примирить свой личный «верх» и «низ»  («груз тяжких мыслей вверх меня тащил, а крылья плоти вниз влекли к могиле»)?

Люди, которые мучаются от БРЕЗГЛИВОСТИ к своим собственным «низменным и банальным» желаниям, которым больно ступать по грязной земле, — кожа на ступне стерта до крови? Те, кому тошно просто, без затей, плыть по течению «как все» и нет сил подавить свой «бунт гормонов» в 20 лет? Да и главное — быть «пошлым как все» противно, а альтернативы-то нет!
  
И скушно и грустно! — и некому руку подать
     В минуту душевной невзгоды …
Желанья … что пользы напрасно и вечно желать?
     А годы проходят — все лучшие годы!
Любить — но кого же? — на время не стоит труда.
     А вечно любить невозможно …
В себя ли заглянешь? — там прошлого нет и следа.
    И радость, и муки, и все так ничтожно
Что страсти? — ведь рано иль поздно их сладкий недуг
     Исчезнет при слове рассудка,
И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем 
                                                                            вокруг, —
      Такая пустая и глупая шутка!


Конечно, бывает что все это — просто дурь, понты осенние. —

«Вянет лист. Проходит лето.
Иней серебрится …
Юнкер Шмидт из пистолета
Хочет застрелиться.
Погоди, безумный, снова
Зелень оживится!
Юнкер Шмидт! честное слово,
Лето возвратится».

Самопародия — не лишняя для «лишних людей». Но между юнкером Шмидтом и поручиком Лермонтовым, как между Грушницким и Печориным, есть принципиальная разница. Она тонкая, «чуть-чуть». То «чуть-чуть», которое определяет в этом мире ВСЕ, — дистанцию между осетриной второй свежести и свежей осетриной.

Лишние люди — сильные люди. И хоть и считают себя «лишними», но уж тем более весь мир для них — с их абсолютным эгоцентризмом и эгоизмом — абсолютно лишний. И раз жизнь — «пустая и глупая шутка», то уж и они пошутят с всякими «дураками по дороге», будь то добряк Максим Максимыч или надутый индюк Грушницкий, или хитрые товарищи Гильденстерн и Розенкранц.

Лермонтов прочертил в русской душе-литературе глубокую царапину. Вечное неприятие себя, своего места в жизни и самой этой жизни и всех «прочих людей» в ней. Не из-за «политики», не из-за «социальной несправедливости», не из-за отвергнутой (вечно почему-то отвергнутой!) любви … Нет. Неприятие Глобальное — Всемирное тяготение мешает! Узковато будет …

Правда, и вырваться-то некуда. «Рвусь из жил и из всех сухожилий» — в НИКУДА …

Причем неприятие Мира специфическое — на грани фола, бретерское, злое, несправедливое, но бескорыстное, т.к. любая корысть слишком МЕЛОЧНА для этих русских мальчиков.

Сейчас этого почти нет … Но и сегодня бывает — «под пеплом вдруг сверкнет алмаз». Опасный и соблазнительный луч высокомерного презрения, бесцельной отваги, злой иронии.

Публицист Леонид Радзиховский специально для «Актуальных комментариев»

© 2008 - 2024 Фонд «Центр политической конъюнктуры»
Сетевое издание «Актуальные комментарии». Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-58941 от 5 августа 2014 года, Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-82371 от 03 декабря 2021 года. Издается с сентября 2008 года. Информация об использовании материалов доступна в разделе "Об издании".