Комментарий
1160 14 августа 2010 21:01

Двойной фальшак

Виктор Топоров литературный критикВиктор Топоров

Виктор Топоров
литературный критикВиктор Топоров

Известный коллекционер решил продать две работы знаменитых мастеров через арт-дилера. Тот (с согласия коллекционера) сдал работы на экспертизу в Русский Музей. Консультационное заключение специалистов, скрепленное подписью зам. директора музея по научной работе, оказалось, увы, однозначно: фальшак! И Судейкин ваш фальшак, и Бенуа тоже.

Приговор при всей своей строгости, казалось бы, неоспоримый. А если и оспоримый – то только результатами другой, столь же авторитетной экспертизы, - в Третьяковской галерее или в центре Грабаря. Ну, или, наконец, в суде. Однако наш коллекционер решил вслед за юным Владимиром Ульяновым воскликнуть: «Мы пойдем иным путем!». И пошел...

Он заказал несколько «независимых» экспертиз, которые подтвердили подлинность обеих гравюр. Вот и хорошо, казалось бы? Нет, не очень. Потому что «независимые» эксперты не то чтобы подтвердят что угодно «за отдельные деньги» (в чем институт «независимой» искусствоведческой экспертизы, случается, обвиняют), - а просто специалистам из Русского Музея веры как-то больше. Иначе бы их и не звали в третейские судьи, иначе бы на арт-рынке вполне довольствовались оценками «независимых».

Наш коллекционер не пошел ни в Третьяковку, ни в центр Грабаря, ни в суд. Будучи профессиональным правозащитником (в должности президента петербургского ПЕН-клуба), он прибег к традиционно популярной в этой среде апелляции к городовому.

«Сомневаясь, что такого рода проблему можно решить в суде, я написал подробное письмо министру культуры А. А. Авдееву. К письму (на девяти страницах) приложил доказательства — на 40 листах. Подчеркнул сомнительную окраску дела и просил разобраться не только со старшими научными сотрудниками из Русского музея, но и с заведующим Лабораторией кодикологических исследований — автором заведомой фальшивки (благо и Русский музей, и Российская национальная библиотека находятся в ведении Министерства культуры)».

Так, с гордостью, пишет в открытой печати К.М. Азадовский. Окраска дела и впрямь сомнительна: попытка сбыть фальшак из фамильной коллекции (собранной отцом коллекционера фольклористом М.К. Азадовским) бросает тень на всю коллекцию, да и на репутацию обоих коллекционеров – отца и сына – тоже.

Вот только за что же – и как? – должен «разобраться» министр со служащими по его ведомству специалистами? За аргументированное консультационное заключение? Но ведь, следуя той же логике, министр здравоохранения должен увольнять ведущих медиков – хоть самого отечественного доктора Хауса – едва кому-нибудь из бесчисленных пациентов не понравится поставленный ему диагноз и он подкрепит свою позицию мнением народного целителя и гадалки!

Понимает уязвимость своей позиции и Азадовский. Поэтому по правозащитной привычке пускает демагогического петуха:

«И все-таки — что же делать? Прежде всего с нашим культурным наследием, которое вроде бы должно охраняться, и не в последнюю очередь Министерством культуры. Как быть с произведениями замечательных живописцев, Бенуа и Судейкина? Было время — их, эмигрантов, отправляли в запасники. А сейчас? Куда я должен — после "консультационного заключения" — отправить две прелестные вещицы этих мастеров? На пыльные антресоли? Или в мусорный бак?»

Меж тем никто вроде бы не покушается на наше культурное наследие – ни на Бенуа, ни на Судейкина. И эмиграция тут тоже как-то ни при чем. И выбрасывать «две прелестные вещицы» Азадовскому никто не велит: повесь обратно на стену – и наслаждайся, сколько влезет. Вот только продавать их не надо – как минимум по ценам на подлинного Бенуа и подлинного Судейкина.

«И другой вопрос: что стоит за "ошибками" (вернее, играми) музейщиков? Невежество? Профнепригодность? Недобросовестность? Или что-нибудь похуже? – переходит к прямому доносительству профессиональный правозащитник. -В нашей печати высказывались предположения о том, что эксперты вступают в сговор с арт-дилерами; мол, взаимный интерес толкает их навстречу друг другу. И, кроме тех денег, что вносятся в бухгалтерию, по рукам гуляют еще и другие деньги. Неплохо бы проверить рассказанную историю и в этом ракурсе. Но кто это будет делать? Прокуратура? Суд?»

Трогательны тут и сам донос, и уважительная ссылка на «предположения в нашей печати» (чего только в ней не «предполагают»!), и особенно упоминание о «взаимном интересе». Можно, разумеется, предположить, что кто-то получает на лапу, чтобы признать фальшак подлинником, - но, интересно, кто (и зачем?) мог бы проплатить признание подделкой двух подлинных работ?Да ведь в любом случае на уровень «взаимного интереса» куда легче выйти с «независимыми» экспертами , на оценку которых и опирается в своем донесении по чужому начальству профессиональный правозащитник.

Темное дело, конечно. В Русском Музее уверены в справедливости своей оценки на все сто процентов, пояснил мне в частной беседе Александр Боровский, с 1989 года заведующий отделом новейших течений Государственного Русского Музея.

Но и правозащитник Азадовский, несомненно, еще поборется за «наше культурное наследие» по исчисляемой в десятках, если не в сотнях тысяч долларов рыночной цене.
 

© 2008 - 2024 Фонд «Центр политической конъюнктуры»
Сетевое издание «Актуальные комментарии». Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-58941 от 5 августа 2014 года, Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-82371 от 03 декабря 2021 года. Издается с сентября 2008 года. Информация об использовании материалов доступна в разделе "Об издании".