«Елена» без решения
литературный критикВиктор Топоров
Демонстрация «Елены» Андрея Звягинцева по «России» в прайм-тайм на праздники – штука, что ни говори, символическая. Отечественный артхаус в широкие народные массы, да с такой настойчивостью, еще не проталкивали. «Закрытый показ» на Первом идет все-таки в куда более позднее время и обставлен столь бессмысленной болтовней Александра Гордона с приглашенными горе-экспертами, что нормальный человек у телевизора успевает уснуть в кресле еще до начала самого «показа».
«Елена», впрочем, не просто артхаус, но премированный и на дальнейшие премии нацеленный артхаус. А Звягинцев суперпремированный режиссер артхауса. Поэтому присутствовал в этом «праздничном сеансе» для всех и каждого (притом, что фильм только-только вышел в прокат) и оттенок национальной гордости, а то и – бери выше – гордости интернациональной! Тем более что сама «Россия» приложила руку к реализации этого – поначалу и впрямь международного – проекта.
Многое в фильме «Елена» с его достоинствами и недостатками объясняется генезисом этой картины, некоторые детали которого уже успели просочиться в печать. И прежде всего тот факт, что фильм поначалу предполагали снять на английском языке с англо-американскими актерами и действие его должно было разворачиваться на каком-то условном Западе (как и в двух предыдущих картинах режиссера). Однако не срослось – и «Елену» перевели, что называется, на язык родных осин (а заодно и перевезли под их сень – в Москву).
Подобные операции редко обходятся без осложнений, ведь то, что русскому хорошо, немцу - смерть (и, не исключено, наоборот). И дело даже не в том, что семидесятилетний богатей, регулярно жрущий «Виагру» для того, чтобы совокупляться с шестидесятилетней супругой, - фигура, в русской жизни, что ни говори, экзотическая, а то и немыслимая. Не стыдно быть дедушкой, стыдно спать с бабушкой. «Виагру» принимают для девочек из сауны, а с бабушкой ограничивают себя водочкой.
А скорее уж в том, что в России законную супругу никакими силами наследства не лишишь (как, впрочем, и единственную дочь), а значит, у Елены пропадает едва ли не единственный мотив для убийства. Деньги нужны ей сейчас? Возьми, что называется, ссуду в банке – кто ей, с ее пропиской в миллионерском районе, откажет? Ей нужно всё и сразу? Но и это неправда; мужа она любит (вот только не так сильно, как сына и внуков); отмазать призывника от армии стоит три тысячи долларов, ну, максимум, пять. О чем речь?
Фильм «Елена» задуман и снят, разумеется, на трех уровнях: как зрелище (и не в последнюю очередь «звучалище»), как притча и как, якобы, бытовая история. Однако при такой конструкции бытовая история должна быть выстроена безукоризненно – иначе рассыпается и притча. Что, на мой взгляд, и происходит в фильме. Не укорененные в московскую почву, недостоверные персонажи (пусть и прекрасно сыгранные) не дают притче принять сколько-нибудь отчетливые очертания. О такой мелочи, как авторская позиция, и говорить не будем – она так и остается за скобками.
О чем «Елена»? О справедливости или несправедливости социал-дарвинизма? О слепой родительской любви? О самоубийственной старческой жадности? Или, может быть, о недопустимо большом разрыве между богатыми и бедными? Или еще о чем-то в таком вкусе? Задаваться всеми этими вопросами бессмысленно: условия математической задачи «Елена» (то есть бытовая история, рассказанная в фильме) сформулированы так, что решить ее невозможно в принципе.
Оно, конечно, очень стильно получается без решения. Очень артхаусно. Очень по-скандинавски. Да картина ведь и впрямь очень красива, изящна и смотрится без малейшего напряжения… Без напряжения, хотя, правда, и без волнения. И не верю я тем сетевым кумушкам, которые раздражены, разъярены, взбешены «откровенностью» картины. Которым кажется, будто взяли их за седую косу да и ткнули носом в чужую замочную скважину.
Потому что это не замочная скважина, а глазок калейдоскопа: там очень красиво, но это не осмысленная картинка (непристойная или нет), а всего-навсего арабеска. Любуйтесь узорами, любуйтесь актерами, слушайте прелестную музыку, - но, ради бога, не ищите в показанном вам праздничным вечером по «России» ни малейшего смысла – ни прямого, ни переносного, ни бытового, ни символического.
Да вы ведь и не ищете, правда?
Виктор ТОПОРОВ
