Финал "Евровидения"

По поводу ухода Киркорова из жюри "Евровидения": я не вижу никакого криминала, если ему нравится какой-нибудь другой исполнитель – пусть он за него голосует. Это никак не повредит нашей стране, потому что за нашу страну он голосовать не может. Мне кажется, это какая-то надуманная проблема.

Там вообще вокруг этого жюри происходит очень много странных вещей. Я тут прочитал, что Дима Билан и Яна Рудковская обижены тем, что их не пригласили в жюри. Чего ради они обижены? Что им далось это жюри? Кто такая Яна Рудковская вообще?

Жюри формируется по строго определённой формуле. Там может быть строго определённое количество людей, имеющих отношение к музыке, а все остальные там должны быть другие, не имеющие. Я точно не помню эту формулу, но, по-моему, там то ли двое, то ли половина должны иметь отношение к музыке, а другие нет.

Мне вообще кажется очень сомнительной суета вокруг жюри. Я однажды работал в таком жюри, и ничего особенного в его работе нет. Правда, сейчас оно выставляет реальные оценки. Тогда, когда я был в жюри, оно существовало как вариант на тот случай, если не сработает телефонное голосование.

А сейчас оно выставляет реальные оценки. И это, кстати, видно по результатам первых двух полуфиналов. Конкурс «Евровидение» утратил самую главную свою особенность – непредсказуемость, на которой и был основан азарт. А сейчас, с этим подмешанным голосованием жюри, любой музыкальный журналист может заранее сказать, кто выиграет, потому что элемент случайности куда-то ушёл. Это на самом деле плохо, потому что это приведёт к тому, что конкурс станет скучнее.

Я вообще полагаю, что московское «Евровидение» - это некая финальная точка в истории «Евровидения» как супермегашоу. Когда голосовало только жюри, «Евровидение» было местечковым европейским конкурсом, который никто не смотрел. Потом, когда стала голосовать публика, началось совершенно новое «Евровидение». Началась новая страница в его истории. Это был период роста интереса. На сегодняшний день это самое крупное неспортивное событие в мире.

Мне кажется, что дальше конкурс снова будет скатываться в эту местечковость, и публика будет терять к нему интерес. В Москве залупили такой колоссальный размах - ни одна другая страна не сможет себе этого позволить. Плюс к этому, на Москве заканчивается голосование публики, началось голосование жюри.

Публика так устроена. Она каждый год хочет большего. Как, например, с открытиями Олимпийских игр. Когда люди собираются смотреть открытие Олимпийских игр, они всегда ожидают чего-то такого, от чего мозги заворачивает. Сейчас очевидно, что круче, чем было сейчас в Москве, никто уже не сделает. Не потому, что денег не хватит, а потому, что не захотят. С нашей гигантоманией вбухали огромные деньги в конкурс. Почему-то для нас этот конкурс особенный.

И публика увидит, что нет, не круче, чем в прошлом году. А последние 10 лет «Евровидение» с каждым годом было круче, чем предыдущее. А сейчас увидят, что нет, не круче, и постепенно начнут терять интерес. На самом деле жалко, потому что это клёво, когда страны и народы выясняют между собой отношения с помощью песенного конкурса. Мне всегда именно это очень нравилось в «Евровидении».

А сейчас туда поставили жюри, которое начинает оценивать собственно песни. Это неинтересно. Это ничем не отличается от любого другого музыкального конкурса, которых существует миллион. Это неинтересно. «Евровидение» становится неотличимым от какой-нибудь «Новой волны» или «Пяти звёзд». Это скучно. Мне кажется, это похоронит конкурс.

А Филиппу Бедросовичу – привет, потому что это только он мог в середине конкурса выйти из состава жюри.

Масштабы несопоставимы — но суть та же. Евровидение и Олимпийские игры. Соревнования — это лишь часть шоу, и шоу — это то, в чем соревнуются. Можно вполне отвлечься от перипетий соревнований и получать удовольствие от шоу.

Шоу — производство картинки. Системы образов, которые не столько презентируют то, что они должны вроде как презентировать: соревнующихся, — сколько таланты анонимных креативных групп, техперсонала, продюсеров или пиарщиков.

В соревновании веселых картинок — Евровидение не последнее. Тот, кто сегодня «снимает» — на самом деле не «снимает», а именно что показывает, демонстрирует, предлагает в качестве картинки — Евровидение, завтра показывает Олимпиаду. Или войну, с каким-нибудь очередным маленьким, но свободолюбивым народцем.

Картинка не прощает промахов, не терпит ссылок на финансовый кризис, на недостаточную координацию между производителями контента и теми, кто создает условия для такого производства или демонстрации. Тем доброжелателям, которые полагают, что от Евровидения, Олимпиады и прочих возможностей демонстрации своей картинки нужно отказываться под предлогом нищеты, можно возразить, в том числе и то, что без упражнений в производстве картинок, вместо нас про нас же будут снимать совсем другие картинки. Или не будут снимать вообще, — забудут и вычеркнут.

Мы окажемся, иначе, какими-то недоразвитыми аборигенами, лишенными возможности ответной репрезентации тех, кто готов поместить нас в свою картинку.

Вопросы производства шоу — это вопросы национальной безопасности. А не только тщеславие власть имущих. Об этом стоит не забывать.

«Евровидение» сейчас является, наверное, самым престижным из европейских поп-конкурсов. Мы знаем множество рок-фестивалей, достойных и значимых, а среди мероприятий популярной музыки – это, пожалуй, самое масштабное и значимое. Особенно в этом году, когда сами организаторы говорят, что перекрыть московское «Евровидение» вряд ли возможно. И, даже более того, вряд ли нужно это делать, потому что уже настолько большая сцена, что снимать неудобно; уже настолько большие затраты, что малые страны Европы, типа Албании, Румынии даже не готовы принять конкурс в следующем году, потом что они не потянут этих затрат.

Художественная ценность победителей год от года разнится. Я считаю, что в этом году собрался, наверное, самый сильный состав за последние как минимум 10-15 лет. Здесь около 5-6 локальных суперзвёзд, то есть тех, кто собирает стадионы в своих странах. И, конечно, участие Патрисии Каас и Эндрю Ллойд Вебера придаёт особую значимость.

Возможно, что московское «Евровидение» - это всё-таки исключение. Мы не знаем, в какую сторону оно двинется дальше. Но то, что устроитель конкурса «Евровидения», Европейский вещательный союз, делает всё для того, чтобы свести к минимуму пресловутые политические и географические (когда соседи голосуют друг за друга) риски голосования, заметно уже сейчас.

И первый, и второй полуфинал оказались вполне предсказуемыми с точки зрения профессионалов, экспертов, несмотря на то, что профессиональное жюри выбирало всего-навсего одного из десяти финалистов в каждом полуфинале. Однако и этого уже оказалось достаточно для того, чтобы сделать результаты вполне представительными. А в финале «Евровидения» профессиональное жюри будет решать уже 50%. Я ожидаю наиболее вменяемых итогов голосования за все последние годы. А учитывая, что сейчас в Москве собрался самый профессиональный и сильный состав участников, то предполагаю, что это «Евровидение» уже сейчас вошло в историю.

То, что у каждого конкурса были и не очень весёлые и удачные времена, это понятно. Мы знаем это по истории, мы знаем это по истории польских эстрадных конкурсов. У всех когда-то бывают восходы, закаты, потом снова восходы.

Сейчас, когда результаты стали более вменяемые и, в хорошем смысле, более предсказуемые, когда из конкурса не вылетают замечательные профессионалы и в финал не входит полная самодеятельность, какие-то прогнозы уже можно делать. Я полагаю, что основная борьба развернётся между Норвегией, Азербайджаном, Турцией. Но в целом как минимум 15 стран вполне способны получить первое место просто в силу того, что в этом году очень сильный, профессиональный состав. Как минимум 15 суперпрофессионалов, таких, как Патрисиа Каас и английская участница Джейд - несмотря на молодость весьма профессиональная певица, с отличными данными и наличием перспективы европейской карьеры.

Так что в этом случае мы имеем порядка 15 стран, которые, в принципе, в случае суперудачного выступления, несмотря ни на какие географические, никакие соседские взаимоотношения с другими странами, всё равно могут выиграть «Евровидение» в этом году. И это, пожалуй, достаточно уникальная ситуация за последние годы на этом конкурсе.