Канувшие и спасенные

Примо Леви — итальянец еврейского происхождения, в 24 года оказавшийся узником Освенцима и, благодаря невероятному стечению обстоятельств (по его собственным словам), оставшийся в живых. Химик по образованию, ему пришлось стать писателем поневоле, потому что только эта профессия может донести весь пережитый в лагере ужас до других. Первые две автобиографические книги «Человек ли это?» (1947) — об 11 месяцах, проведенных в лагере — и «Передышка» (1963) — о долгом пути домой — были переведены на множество языков и экранизированы. В 1986 году Леви выпустил третью, итоговую книгу «Канувшие и спасенные» — сборник эссе об ответственности выживших и живущих. Это произведение стало его последним. В апреле 1987 года писатель покончил жизнь самоубийством.

«Это самоубийство должно быть отнесено к 1945 году. Тогда оно не произошло, потому что Примо хотел (и должен был) писать. Теперь, завершив свою работу, ставшей концом цикла, он мог убить себя. И он это сделал», — сказал друг Леви Фердинандо Камон. Другой писатель, Эли Визель, выразился еще более лаконично: «Примо Леви умер в Освенциме сорок лет назад»...

Любителям посмаковать леденящие душу подробности нацистских казней и пыток не стоит обращаться к Леви, для этого есть множество подобных мемуаров и произведений. По признанию самого автора, последняя работа, скорее, анализ современного ему положения дел, чем ретроспектива прошлых событий. Размышление о том, что может сделать каждый, кто выжил в концентрационном аду, чтобы в мире больше никогда не существовало опасности повторения фанатичной жестокости нацистской системы, частью которой были концентрационные лагеря.

Мы давно привыкли мыслить понятными для нас простейшими категориями «свой» — «чужой», «хороший» — «плохой». Однако, попав в лагерь, люди испытывали настоящее потрясение. Мир, в котором оказался Леви, не подходил под известную модель: слово «свои» перестало иметь четкие границы. Лагерное мироздание населяли тысячи узников, постоянно ведущих между собой скрытую отчаянную борьбу. Со всей скрупулезностью, присущей ученому человеку, автор изучает механизмы этих взаимоотношений. Быстрое понимание того, что жестокость исходит от тех, кто, по логике, должен быть союзником, настолько ошеломляло, что человек терял способность ко всякому сопротивлению.

Нечасто мы задумываемся, как контактировало между собой многонациональное и разноязычное население лагеря. Проблема вавилонского столпотворения ничтожна по сравнению с проблемой лагерной коммуникации, потому что в первом случае непонимание привело лишь к окончанию строительных работ, во втором же знание или незнание немецкого языка могло стоить жизни. Не понимая приказов и запретов, подчас глупых и нелепых, но, порой, и крайне важных, человек оказывался в информационном вакууме, что резко снижало возможность выжить.

Существует стереотип, растиражированный литературой и кинематографом, о бурном ликовании освобожденных. Опыт многих заключенных, оставивших свои свидетельства, да и самого Леви, говорит об обратном. Выйдя на свободу, люди испытывали чувство неловкости и стыд перед уничтоженными узниками. С окончанием мучений человек винил себя за равнодушие, неоказание помощи более слабым, потому что основным лагерным правилом было заботиться о себе в первую, вторую и в третью очередь.

Работа Леви — острое желание понять, не простить, но понять, как за столь короткий срок (ведь 12 лет — ничто не только в историческом, но и в человеческом масштабе) картина мира людей могла так уродливо исказиться.

Год от года увеличивается пропасть между тем, что было ТАМ на самом деле, и упрощенным представлением о лагерях смерти, понятным нам. Мы, вершиной трагедии считающие экономический кризис, стремимся приравнять тот опыт к сегодняшнему, «представляя себе освенцимский голод, как голод человека, пропустившего обед». «Канувшие и спасенные» — мостик между теми, кто уже никогда не заговорит, и нами, кто еще не потерял способность услышать.

Примо Леви, «Канувшие и спасенные», М.: Новое издательство, 2010, — 196 с.

Книгу можно приобрести в магазине "Фаланстер"