Художник и власть
литературный критикВиктор Топоров
Нынешним летом чрезвычайно оживилась всегдашняя дискуссия на тему «Художник и власть». И, как водится, проходит она с двойными и тройными подтасовками – и к результатам приводит порой довольно уморительным: одни и те же люди и запрещают своим коллегам (ковыряться в носу - зачеркнуть) сотрудничать с «преступным режимом», и со вкусом осваивают выделенные режимом бюджеты – то и дело прося добавки на реализацию грандиозных замыслов. Любопытная шутка родилась в Петербурге: вот, мол, у Н.С.Михалкова «мигалку» отобрали, зато теперь будет с «мигалкой» рассекать по родному городу Алексей Герман. Я бы даже сказал, рассекать будут сразу два Алексея Германа – старший как президент Петербургского кинофорума и младший как член Президентского совета по искусству.
Все эти споры не обходятся, естественно, без морализаторства (сплошь и рядом лицемерного): лиса сетует на то, что виноград чересчур зелен, а отнюдь не на то, что ей его не достать. Но это, знаете ли, Эзоп, Лафонтен и только в третью очередь Иван Андреевич Крылов. А, пожалуй, еще смешнее поведение уже исключительно крыловского кота Васьки: он не просто слушает, да ест (пропуская разоблачительную критику мимо ушей), - нет, он эту критику с благодарностью выслушивает; более того, он ей с негодованием поддакивает (да и всех прочих «Васек» изобличает в собственных прегрешениях). Яростнее всего независимость художника от власти отстаивают на портале «о культуре в России и за рубежом», недавний владелец которого – губернский министр– сидит за решеткой по обвинению в целом букете преступлений, не только экономических, но и против личности (похищение человека, и пр.).
На мой вкус, сама по себе проблема «Художник и власть» сформулирована чересчур общо. Вроде пушкинского «Поэт и царь», в его-то варианте как раз вполне конкретного. Модус вивенди и модус операнди в его, пушкинском, случае строго совпали. Вот он, Пушкин, поэт, а вот он, Николай Палкин, власть. У нас же нынче всё совершенно по-другому, причем отнюдь не только в плане персоналий или же отсутствия таковых. Во-первых, не очень понятно, ктО власть (булат или злато, если оставаться в пределах пушкинской парадигмы), а во-вторых, - ктО нынче художник (или, выражаясь прозаичнее, человек творческой профессии). Потому что под это определение подходят, условно говоря, совершенно разные люди (даже не люди, а целые категории, а ведь у каждой категории – свои интересы): кустари-одиночки от искусства (свободные художники), наемные работники от искусства (рядовые и высокопоставленные), «красные директора» от искусства, крупные предприниматели от искусства и, наконец, олигархи от искусства – и вопрос о взаимоотношениях и/или о взаимодействии (противоборстве) с властями решается для каждой из этих категорий творческих работников совершенно по-разному.
Раскованнее всех чувствуют себя, естественно, кустари-одиночки, они же свободные художники: ты царь, живи один. То есть ты сам себе царь, а дальше уж как карта ляжет. Ты можешь пламенно любить власть (как любил Ельцина только что ушедший из жизни великий пианист Николай Петров) или не любить ее (как не любит Матвиенко замечательный петербургский актер Алексей Девотченко), – но это по большому счету твое личное дело. А вот когда того же Ельцина пламенно полюбил главный режиссер Марк Захаров («красный директор») или ту же Матвиенко – Александр Сокуров (тоже «красный директор», только в кинематографе) – это уже любовь по расчету; пусть, может, искренняя, но всё равно по расчету; любовь строго и сугубо функциональная. Вспомним, сколько столичных «красных директоров» от искусства души не чаяли в мэре Лужкове – и ведь каждого из них (да и всех их в совокупности) вполне можно было понять. Конформизм тут не только модус вивенди, но и модус операнди – или, если угодно, наоборот, а всё прочее - от лукавого!
Уместно подчеркнуть, что я здесь никого не осуждаю и ни над кем не иронизирую, - я всего-навсего пытаюсь объективно разобраться в ситуации. «Человек творческой профессии» - понятие, как мы уже знаем, собирательное; для одних категорий творческих людей сотрудничество с властью прежде всего функционально (а уж органично или нет, это вопрос отдельный), тогда как для других принимает характер эмоционального личного выбора: «Юра Шевчук», и т.п. При том, что подавляющее большинство кустарей-одиночек от искусства может любить власть или не любить ее, - но власть об этом никогда не узнает, потому что все эти крокодилы летают для нее слишком низЭнько... Я вот сам однажды задумался над тем, принял бы я или не принял приглашение на прием к Путину или к Медведеву. А потом понял, что все эти гадания бессмысленны: в моем нынешнем статусе свободного художника (кустаря-одиночки) меня просто-напросто не пригласят, а если мой статус почему-либо изменится в надлежащую сторону, то вместе с ним автоматически изменится и отношение к проблеме – из личной та станет функциональной.
Я упомянул еще олигархов от искусства – а вот на этой ступени (вернее, на этом витке гегелевской спирали) – взаимоотношения с властью вновь переходят с функционального уровня (терпи, Вася, надо!) на личный (сам смотри, хочется или не хочется). Пиотровский, Гергиев, Михалков, Церетели и кое-кто еще может в общем-то и не искать милости у властей ни на федеральном, ни на региональном уровне (сами всё принесут), - а если они все же подчас ищут ее, то разве по-другому ведут себя и прочие наши олигархи (уже не от искусства, а просто олигархи)? И правильно, кстати говоря, поступают – they behave (то есть не просто «ведут себя», но «ведут себя надлежащим образом») – и как раз поэтому они и остаются олигархами!
