Кино вместо жизни
литературный критикВиктор Топоров
В начале мая, между праздниками, на Первом канале прошел «Закрытый показ» фильма Александра Зельдовича «Мишень» по оригинальному сценарию Владимира Сорокина. У фильма странная судьба – он помелькал на престижных кинофестивалях, но так и не дошел до зрителя - даже на DVD. Хочешь посмотреть «Мишень» - скачивай в сети пиратскую копию или дожидайся «Закрытого показа». Я вот не дождался – и, забегая вперед, скажу, что длящийся более двух часов фильм отнюдь не порадовал. Меня, во всяком случае.
Парадокс тут в том, что слывущий ныне живым классиком Сорокин вроде бы не кинематографичен – его лингвистическое (прежде всего) воображение и виртуозное мастерство стилистического пародирования, казалось бы, совершенно не «переводимы» на язык визуальных искусств. Его прозу невозможно иллюстрировать (разве что по касательной), инсценировать и экранизировать. Хотя все три снятые до сих пор по его сценариям фильма – «Москва» того же Зельдовича, «Копейка» ныне покойного Ивана Дыховичного и «4» молодого Андрея Хржановского (а они очень разные, хотя в каждом случае это несомненный Сорокин) - получились на диво удачными, и у каждого из них есть свои поклонники.
Социальная и экзистенциальная сатира «Копейки», «мясо» и гран-гиньоль «Четырех», психологическая – хотя и не без сдержанно бахтинской карнавальности – драма «Москвы», - всё это хорошо задумано, хорошо снято, хорошо сыграно – и в целом производит прекрасное впечатление. При этом «Копейка» - независимо от прокатной судьбы самого фильма – картина народная, «Москва» снята для интеллигентов и про интеллигентов, а «4» - произведение авангардистское и на серьезно продвинутую (да и небрезгливую) публику рассчитанное.
Нас в контексте «Мишени» интересует, разумеется, прежде всего «Москва»: рассказ об интеллигентах старшего поколения (писательских детях или, как тогда шутили, «писдетях»), более-менее успешно вписавшихся в более-менее современные реалии пятнадцатилетней давности. Вписаться-то они вписались, но для этого им пришлось пойти в услужение к молодым хищникам. Сначала – к относительно цивилизованным, относительно ручным хищникам, а потом уж - и к откровенно диким зверям. И, соответственно, на смену услужению (в фильме реализована метафора крепостного театра) пришло неприкрытое рабство. Но – и в этом иронический смысл картины – рабство добровольное; более того, рабство ликующее.
В фильме «Мишень» несколько представителей все того же слоя (или, если угодно, все той же прослойки) очень по-разному преуспевающих, но всё же несомненно успешных людей из Москвы отправляются в фантастическое – или, вернее, сказовое – путешествие к некоему источнику космической энергии, дарующему вечную молодость и, похоже, - бессмертие. Однако про таинственную «мишень», где они проводят ночь, набираясь живительных токов, можно сказать, как про «Глорию» из знаменитого стихотворения Бориса Слуцкого: «счастья все ж она не принесла». Обретшие вечную молодость герои фильма начинают всеми правдами и неправдами искать смерти – и в общем-то находят ее.
Снято красиво, сыграно хорошо – но совершенно бессмысленно. Длинный фильм смотришь позевывая. Вариация на тему «Фауста»? Нет, не тянет, да и Фаустов тут с полдюжины. Какой-то туманный вызов времени, в которое будто бы вообще нельзя жить (особенно в Москве)? Ну допустим, но уж, правда, какой-то чересчур туманный: на дилогию с прекрасной «Москвой» фильм – при совпадении ключевых имен Зельдовича и Сорокина - определенно не тянет.
Зато «Мишень», к сожалению, коррелирует с творчеством позднего Сорокина (начиная с «ледовых» фантастических эпопей и заканчивая недавней «Метелью»): красиво, ложно-многозначительно, но совершенно бессмысленно, - а поэтому, независимо от объема (порой минимального), просто-напросто скучно. Владимир Сорокин обрел статус живого классика, «прирос» литературными премиями, но, увы, убрал руку с пульса современности, хотя ему самому, не исключено, кажется, будто дело обстоит ровно наоборот…
Ну, а Зельдович как чуткий кинорежиссер (что он доказал прежде всего фильмом «Москва») точно воплотил творческую сорокинскую мысль, заключающуюся, боюсь, в отсутствии какой бы то ни было мысли. В результате получился фильм не про вечную жизнь, а про жизнь после жизни или даже вместо жизни. Кино вместо жизни. Хотелось бы в заключение написать, что «Мишень» это фильм на любителя, но просто не могу представить себе такого любителя.
