Культура и кризис
Если раньше в кризис не верили, а потом им пугали, то закончили мы
прошлый год с неожиданной, но многих осенившей мыслью – а нельзя ли
извлечь из кризиса какую-нибудь пользу.
Ну, если не для всех, то по крайней мере для среднего класса, с которым
себя в России почему-то отождествляет большая часть людей, пишущих и
публикующихся.
Некоторые рецепты очень интересны. Например, писатель Сергей Минаев
обращается к «офисному планктону» с призывом больше и лучше работать, а
в перерывах между трудовыми буднями ходить на выставки. Как тут не
согласиться? Именно так надо поступать, если, конечно, есть работа, а
голова не занята вопросом о том, как дотянуть совсем без денег до конца
месяца.
Впрочем, утешает Минаев, уволят только неэффективных. Как отличить в
офисе эффективных от неэффективных, особенно если офис закрывается
полностью, весь, вместе с бухгалтером и начальником, писатель, к
сожалению, не объясняет. Но все же есть некоторое утешение – если вас
уволили, значит, вы неэффективны, надо будет больше стараться в
следующий раз, когда работа снова появится. Когда-нибудь. В
неопределенном будущем, после окончания кризиса. А если вас пока еще не
уволили, значит, вы эффективны и у вас все в порядке. Так что
переживать не надо.
В свою очередь, Андрей Архангельский в статье «Провал средних» сперва
рисует очень безрадостную картину, но в итоге обещает, что благодаря
кризису средний класс получит собственную культуру. Тоже такую,
среднюю. Ничего выдающегося, но все же не попса и пошлость.
Иными словами, у нас раньше ничего среднего не было – либо высокая
культура, либо совсем уже пакость. Но теперь настало время исправить
положение. Средние должны заполнить провал!
Вообще-то я с колонками Архангельского обычно соглашаюсь (кто не знает,
пусть поднимет архив ВЗГЛЯДА за последние месяцы). Но тут уж извините.
Откуда взялось предположение, что, мол, раз класс средний, то и
культура должна быть у него средняя? Кстати, а кто у нас высокую
культуру потребляет? Высшие сословия? Чиновники с олигархами? Владельцы
крупных компаний? Топ-менеджеры Газпрома? Как говорят в еврейских
анекдотах, не смешите меня.
В качестве максимальной культурной планки для средних слоев нашего
общества Архангельский предлагает детективы Акунина. Против Акунина как
автора детективов я вообще-то ничего не имею. Но вот если нам его
выставляют в качестве эстетического идеала, то опять же, прошу
прощения...
Как-то получалось, что средний класс викторианской Англии имел Диккенса
и Теккерея в качестве повседневного чтения (выходили их романы, как
сейчас сериалы по телевидению, – глава за главой, пока читаю одну,
пишется другая). Русское образованное общество, не аристократия и
чиновники, а именно образованные средние слои читали Толстого,
Достоевского, потом Горького и Чехова. Да и советский средний
интеллигент вполне способен был воспринять серьезную литературу. Иногда
даже книги Солженицына тайком на пишущей машинке собственноручно
перепечатывал. Это вам не из Интернета файлы скачивать!
С театром и того забавнее. Полуграмотный афинский демос свои
эстетические потребности удовлетворял трагедиями Софокла и комедиями
Аристофана. Были наверняка в Афинах и свои Акунины. Тоже трудились,
писали вполне качественные пьесы, но имен мы их не знаем – современники
не сочли их достойными запоминания, а их тексты – копирования. Сейчас
копируют все, так что исследовательский материал для будущих историков
литературы окажется куда более богатым. А вот насчет культурного
наследия я не совсем уверен.
Подмывает провозгласить, что нужны нам сегодня не дополнительные
Акунины, а новые Софоклы с Эврипидами. Да только тут тоже проблема. Вот
товарищ Сталин уже заявлял: «Нам нужны наши Гоголи и Щедрины». А ничего
не получилось. Хоть и много было власти у генералиссимуса, хоть и вкус,
надо признать, был, хоть и уделял он культуре непропорционально много
для вождя народов времени, а не получилось. Осталась только запоздало
ехидная анонимная фраза – «Нам нужны подобрее Щедрины, и такие Гоголи,
чтобы нас не трогали». А Пастернак, на которого, говорят, вождь
особенно надеялся, написал вместо поэмы о Сталине «Доктора Живаго».
Правда, позднее, когда за подобные вещи уже не убивали и еще не сажали.
Искусство на заказ не делается, тем более искусство выдающееся.
Понятно, что сейчас нельзя писать так, как писал, например, Толстой. Но
суть в том, что никто или почти никто из классиков не отворачивался от
массовой аудитории. Они писали именно так, чтобы быть понятными, а
экспериментировали больше с содержанием, чем с формой. Толстой не
первым придумал написать роман о любви. Он просто сочинил «Анну
Каренину».
Смысл классической культуры не в ее возвышенности и недоступности, а
наоборот, в ее объединяющей функции, в том, что она значима и понятна
для самых разных слоев общества – по крайней мере в момент своего
возникновения. Пьесы Шекспира, шедшие в лондонском театре «Глобус»,
пользовались успехом у солдат и матросов, но их обожала и королева
Елизавета. Культура имеет интегрирующую функцию в обществе. И если об
этом забывают, значит, что-то очень плохое происходит и с культурой, и
с обществом.
Статья Архангельского тем меня и напугала, что автор, похоже,
совершенно серьезно уверен, будто каждому социальному классу нужна
собственная литература. Причем разделенная не по идеологическому
принципу, а именно по качеству: бедным – попса и всякая дрянь, среднему
классу – что-то получше, но не слишком сложное, а уж элите (не важно,
какой, социальной или культурной) можно наслаждаться тонкостями
высокого стиля и классической музыки. В Советском Союзе было создано
множество музыкальных и художественных школ, а система образования была
построена таким образом, что всякий более или менее интеллигентный
человек (а их все-таки были миллионы, больше, чем представителей
нынешнего среднего класса) вполне мог вытерпеть до конца оперу «Евгений
Онегин» или оценить картины Левитана. От современного среднего класса
этого уже не требуют, а музыкальные или художественные школы планомерно
уничтожаются вместе с прочим «наследием тоталитаризма».
Для того чтобы возникла новая литература, должно измениться общество.
Тут никакие статьи и призывы не помогут – исторический процесс мало
зависит от авторских колонок ВЗГЛЯДа. Но вот задать некоторые
ориентиры, выработать и провозгласить определенные ценности – это как
раз задача интеллектуала. Общество ждет не утилитарных рекомендаций, а
именно идей, направления. А интеллектуалы, скромно потупив глаза,
предлагают вместо идей рецепты.
Историческая уникальность нынешней ситуации именно в том, что кризис
дает каждому из нас возможность не только осознать несправедливость и
неэффективность нынешнего социального деления, но почувствовать себя
именно людьми – независимо от формального статуса, – изменить свою
судьбу, не пытаясь, как раньше любой, пролезть на более высокую
ступеньку карьерной лестницы, а открывая в себе внутренние способности,
таланты и потребности. Это означает как готовность активно участвовать
в изменении общества, так и способность жить и быть собой независимо от
требований общества.
В этой новой ситуации нам нужна не литература, адаптированная для
«офисного планктона», а культура, помогающая людям перестать быть и
чувствовать себя «планктоном» (офисным или каким угодно еще). И если
сегодняшняя художественная культура справиться с этой задачей не в
состоянии, то обращаться нужно именно к классике, к культурной
традиции, которая уже не раз помогала человечеству в эпохи кризисов и
потрясений.
Классика не обманывает.