На обломках родственных чувств

На первый взгляд, 2014 год привнес в российско-украинские отношения такое количество новых вводных, что подведение итогов с трудом могло бы уложиться даже в увесистую монографию.

Революционный переворот на Майдане, отделение Крыма и Севастополя и кровопролитная война на Донбассе привели к масштабной конфронтации Москвы и Киева, к счастью, не переросшей в прямую войну, но затронувшей практически все сферы межгосударственного диалога.

Каждый из этапов этого системного кризиса можно анализировать и разбирать отдельно, но куда любопытнее взглянуть на общие необратимые тенденции, которые хоть и вышли на поверхность лишь в последние месяцы, но подспудно накапливались годами и рано или поздно должны были проявить себя.

В первую очередь речь идет об изменении восприятия диалога с Украиной российским истеблишментом. Суть этих перемен точнее всего выразил Дмитрий Медведев в свой недавней статье, опубликованной в «Независимой газете». «360 лет (..) мы считали друг друга одной семьей, где, бывало, случались споры и ссоры между родственниками», написал премьер-министр, однако теперь, «выстраивая отношения (…), мы оставим эмоции и "родственные чувства" в стороне».

Выступив с подобными формулировками, Медведев, по сути, признал, что долгие годы после распада Советского Союза Россия занималась самообманом, которым украинская сторона цинично пользовалась, — даже при условно дружественных Москве лидерах наподобие Леонида Кучмы и Виктора Януковича.

Результатом и стало начало эпопеи с подписанием соглашения о евроассоциации, внесшей окончательный дисбаланс в двустороннее сотрудничество. Впрочем, тот факт, что с подобной инициативой изначально выступил именно Янукович, в том числе и в ущерб собственному имиджу, годами поддерживавшийся российским руководством, является симптоматичным и соответствует настроениям, которые давно царят в Киеве.

Как вспоминал в одном из интервью Игорь Коломойский, ноябрьское решение об отсрочке подписания соглашения, изначально озвученное в узком кругу,  вызвало у элиты украинского бизнеса шоковое состояние. Главный аргумент, по словам нынешнего днепропетровского губернатора, был прост: «в нашей компании все люди ассоциировали себя больше с Западом, чем с Востоком, все привыкли на отдых в Монако ездить, а не в Анапу».

В этих простодушных словах — вся суть украинской политики. Те фигуры олигархического разлива, от которых зависела расстановка сил в парламенте страны и ее регионах, вовсе не допускали мысли о том, что историческая близость или интересы миллионов жителей юго-востока могут быть дороже сохранения их собственного образа жизни. Поэтому даже успешное завершение взятого в тот момент Януковичем курса на Восток лишь отсрочило бы кризис в отношениях с Россией до того момента, пока условный Яценюк/Порошенко не выиграл бы очередные выборы, отказавшись от обязательств предшественника. Правда, ценой этой отсрочки стали бы новые миллиарды рублей, переданные на поруки «братской» стране и бесследно канувшие в лету.

Собственно, подобная история уже имела место в 2005 году, когда Виктор Ющенко начал без оглядки на достижения (хоть и относительные) Леонида Кучмы рвать все связи с Москвой, оставляя преемнику буквально выжженную землю. Февральский переворот пусть и в болезненной форме, но открыл глаза российскому политикуму, как и широкому электорату, на нежизнеспособность прежнего формата диалога с Киевом — при всех ностальгических эмоциях, которые он временами мог вызывать.

Второй важный вывод заключается в том, что истинно промосковские силы на юго-востоке Украины оказались на фоне конъюнктурно мыслящих элитных групп в статусе ничего не решающих маргиналов. При всем энтузиазме и боевом настрое таких организаций, как ПСПУ Натальи Витренко или «Родины» Игоря Маркова, им явно не хватало сторонников и популярности для действенного противостояния охватившему страну мейнстриму. Так, почти без сопротивления контроль над важнейшей Днепропетровской областью перешел к вышеупомянутому Коломойскому; одновременно, несмотря на громкие лозунги и заявления, не сумели помешать начавшейся зачистке Харьковской области создатели так называемого «Украинского фронта».

Даже в Крыму и на Донбассе протестную волну оседлали не старожилы местной политической сцены, а преимущественно новые фигуры, не испугавшиеся жесткого противостояния столице. В диалоге с Киевом Москва сегодня осталась практически без поддержки со стороны некогда дружественных местных лидеров. Даже «Оппозиционный блок», возникший на обломках Партии регионов, как кажется, примирился с ролью ушедшей в тень системной оппозиции, не претендующей на решение фундаментальных задач.

При этом итоги голосования на последних выборах в Верховную Раду продемонстрировали, что сами жители юго-востока, несмотря на угрозы и давление, нуждаются в способной объединить условный «антимайдан» коалиции политиков-пассионариев. Только создать ее в условиях захвата уличного пространства батальонами Нацгвардии и другими боевыми группами куда менее реально, чем год назад. Да и стремление к борьбе за отстаивание интересов исторической Новороссии ныне не решаются проявить даже ее изначальные симпатизанты.

В отличие от предыдущих периодов Москве необходимо адаптироваться к такому положению вещей, при котором отношения с Украиной будут строиться без опоры на партнеров и единомышленников внутри этой страны — по крайней мере до тех пор, пока не заявит о себе новое поколение лидеров юго-востока. Как показывает опыт, скажем, Латвии, подобный период выжидания не может быть вечным — рано или поздно и в одном из украинских регионов появится свой Нил Ушаков, готовый консолидировать вокруг себя широкие слои избирателей.

Третий знаковый аспект взаимодействия с Киевом в изменившихся условиях в целом соответствует одному из тезисов последнего Послания Владимира Путина Федеральному Собранию. Он отметил, что в Кремле иногда даже не знают, «с кем лучше разговаривать: с правительствами некоторых государств или напрямую с их американскими покровителями и спонсорами».

К сожалению, российско-украинский диалог теперь также попадает под это определение. Новые власти с момента бегства Януковича последовательно отказывались от собственного внешнеполитического позиционирования. И если регулирование экономической сферы было возложено на плечи евробюрократов, то инструкции относительно идеологического курса почти в открытую запрашивались у Вашингтона.

Каждый визит тех или иных официальных лиц из США превращался в Киеве в событие национального масштаба — даже если речь шла о рядовых сенаторах и конгрессменах, которых лично Порошенко неустанно упрашивал о присвоении Украине статуса основного союзника вне НАТО. Что, конечно, не мешало американским гостям по возвращении домой раз за разом отказывать «детям революции», нередко — в унизительной форме.

Показательно и упорное стремление Киева привлечь США к ведению переговоров с ДНР и ЛНР, словно участие в минском процессе представителей Госдепартамента дало бы Украине некие дополнительные преимущества. В итоге российско-украинский диалог не по воле Москвы постепенно становится составной частью российско-американского. В перспективе согласовывать его детали с вашингтонскими чиновниками уровня Виктории Нуланд или Селест Уолландер будет куда удобнее и функциональнее, чем добиваться уступок от Яценюка или Турчинова, которые, к слову, на следующий день могут быть ими же и аннулированы.

И, наконец, еще один существенный результат прошедших событий заключается в том, что Украина оказалась перед выбором: либо она прислушивается к российским требованиям и предложениям и корректирует взятый неконструктивный курс, либо на годы, если не на десятилетия вперед, сталкивается с необходимостью переваривать нерешаемую иначе донбасскую проблему.

Недаром Владимир Путин на ежегодной пресс-конференции отметил, что Москва готова говорить о сохранении единого политического пространства соседней страны, целостность которой сегодня не оспаривается.

Удивительно, что этот вопрос поднимает президент РФ, а не Петр Порошенко, хотя именно в его интересах должно быть исчезновение источника нестабильности в собственном государстве, высасывающего колоссальные средства из национальной казны и требующего постоянной мобилизации всех силовых структур. И Порошенко, и его окружение будто надеются, что ДНР и ЛНР испарятся сами по себе, без каких-либо попыток налаживания общенационального диалога, предусмотренного, кстати, минским протоколом.

Запустив еще весной беспрецедентную по своей агрессивности пропагандистскую кампанию в СМИ, украинское руководство поверило в распространяемые собой же мифы, сформировав в информационном пространстве непреодолимый замкнутый круг.

Рядовые украинцы могут и не знать, что сегодня большинство европейских лидеров прямо заявляют: Украине не восстановить свою экономику без помощи России. Точно так же ей полностью не преодолеть стагнацию и в отрыве от реинтеграции Донбасса, но расположить к себе дончан и луганчан можно не обстрелами и войсковыми операциями, а готовностью услышать чаяния тех людей, которых в Киеве все еще называют своими соотечественниками.

В настоящий момент лучший способ добиться этого — поверить, вопреки предубеждениям, российскому президенту, заявляющему о готовности выступить в роли посредника между Украиной и мятежными территориями, и отбросить стереотипы и эмоции в отношениях с Москвой. Да, родственные чувства в этом году могли угаснуть и отойти на второй план, но отказ от принципов здравого смысла даже для действующих украинских властей был бы явным проявлением губительного и даже фатального неблагоразумия. 

Ведущий эксперт Центра политической конъюнктуры Антон Гришанов специально для «Актуальных комментариев»