О стратегической импровизации
Заявление России, Казахстана и Белоруссии о намерении вступать в ВТО в качестве единой таможенной территории комментаторы дружно назвали сенсационным — и, пожалуй, не зря: внезапный переход от нескончаемого псалма «В будущем году — во Всемирной торговой организации» к маршу «Прощание евразийки» и вправду прозвучал свежо. Впечатление же от него сложилось двойственное. С одной стороны, «как ни болела, а умерла». На пятнадцатом году обильных страстных речей о том, как насущно для России вступление в ВТО; на десятом году ежегодных посулов «посодействовать скорейшему вступлению» от наших западных контрагентов (второй Джексон-Веник — будто одного мало) нам, наверно, было бы неудобно прямо сказать, что в ВТО мы как-то расхотели. Мы заявили, что в ВТО мы вступим очень-очень потом — и это, в сущности, то же самое. Ведь «потом» в данном случае означает: а) когда всё окончательно утрясётся в создаваемом Таможенном союзе трёх стран и б) когда наша тройка вместе пройдёт весь круг необходимых переговоров с членами ВТО. С учётом одних только переговорных талантов президента Белоруссии можно ручаться, что ждать придётся долго: у самой ВТО неплохие шансы за это время развалиться. Всем, кто полагал, что полезность ВТО для России была крайне сомнительна и до кризиса, а с его приходом наше вступление туда стало бы просто самоубийственным, дан повод испытать чувство глубокого облегчения.
С другой же стороны, беспокоит явная импровизационность случившегося. Ведь поворот-то сделан, что ни говори, стратегический. Мы не просто махнули рукой на ВТО, что не означало бы ничего, кроме наличия у нас здравого смысла, — мы подчёркнули, что она для нас второстепенна. Россия дала понять, что смещает свои приоритеты. Долгие и не очень успешные попытки вписаться в общемировой (читай: западный) альянс отступают перед работами по обустройству ближайшей периферии. Разумеется, одно другому не противоречит — более того, очень похоже, что наиболее естественный путь России к достойной роли в мировых делах и идёт через обретение статуса уверенной региональной державы, через повышение своего влияния на окружающей части глобуса. Но мы прямо заявили, что отношения с соседями, прежде всего с Белоруссией и Казахстаном, именно сегодня для нас необычайно важны, важнее всего остального, — и для пущей убедительности сделали это в момент совершенно неприличного скандала с Минском. Из одного этого понятно, насколько тщательно стратегия прорабатывается и как планомерно воплощается в жизнь.
Нет, конкретно в текущем скандале с Минском мы не слишком виноваты — хотя иные из наших чиновников и наговорили бестактностей, но до истерики взвинтил тон белорусский президент. Услышав предложение взять у России очередной кредит (далеко не первый за последние месяцы и такой же заведомо безвозвратный, как и все предыдущие) не в долларах, а в рублях, он впал в ярость берсерка, стал обвинять Россию в стремлении аннексировать Белоруссию — и грозил в последнем случае полномасштабной партизанской войной. Воля ваша, всё это как-то слишком уж развязно для главы государства, чей бюджет со дня основания в принципиальных, а временами и в решающих масштабах дотируется Россией. Другое дело, что и наш ответ был предельно неизящным: мы вдруг запретили ввоз белорусского молока и молокопродуктов. Сколько можно решать политические вопросы выпусканием на оппонента боевого госсанитара Онищенко? Это было не очень прилично в истории с Грузией, совсем неприлично в истории с Молдавией — как назвать это на сей раз? Формально-то Онищенко прав: белорусы за полгода так и не учли введённых Россией изменений регламентов (то не молоко, где используется порошок, — и так далее). Больше того, к белорусскому молоку есть вопросы и по сути: оно дотируется государством почти на порядок щедрее, чем российское, — то есть Минск за наши же деньги вытесняет нашего производителя молока с рынка. Только почему-то ни формально, ни по сути никто палец о палец не ударял, пока не понадобилось «дать обратку» Лукашенко…
Ладно, всё это — мелочи. Тут важно другое. Минский владыка — он, конечно, крепкий орешек, но он годами делает что хочет, получая при этом от Москвы всё, что ему надо, не только в силу личной гениальности. Дело ещё в том, что Батька знает, чего от нас хочет (денег в самой различной форме), а мы не знаем, чего хотим от него. Знаменитого Союзного государства, на которое подписались двенадцать лет назад? Но ведь никто, кроме Пал Палыча Бородина, так и не понял, что это такое. Да и сам Пал Палыч, возможно, не очень понимает — это просто такое странное учреждение для выплаты жалования нескольким десяткам полуотставников. Вот наши отношения с Минском ни к чему и не ведут, кроме не подлежащих прекращению дотаций — и регулярных истерик каждый раз, когда мы пытаемся дотации уменьшить. Теперь эта проблема ещё усугубится. Таможенный союз может заметно ограничить личную власть Лукашенко — стало быть, тот найдёт способы тормозить его создание и шантажировать Москву отступлением от взятых обязательств.
В Таможенном союзе, как и в помянутом только что Союзном государстве, пока не хватает содержания: за ним не стоит понятный и масштабный — более масштабный, чем текущие выгоды, — проект. Проекта объединения, например, за ним точно нет: сегодня уже и среди жителей наших стран нет консенсуса в пользу объединения, а среди «элит» его и не было никогда, «элиты» скорее единодушны в нежелании объединяться. Проекта создания экономически (хотя бы экономически) самодостаточного образования — как в ЕС, как в NAFTA, как в быстро сплачивающемся сейчас вокруг Китая сообществе стран Юго-Восточной Азии — за ним тоже нет: наши три экономики и вместе слишком малы и слабы. Заманчивого примера для подражания как основы для единства мы тоже явно не подаём. И не подадим, покуда у нас экспромт и стратегия неразличимы.
Отношения с соседями у нас — из рук вон. Возьмите предстоящие вскоре выборы украинского президента: это как же надо было потрудиться, чтобы среди кандидатов не оказалось ни одного, кто давал бы минимальные основания считать его избрание благом для России! Попробуем надеяться, что подчёркнутый обсуждаемым шагом приоритет регионального окружения сделает возможными перемены к лучшему. Спаслись же от ВТО в последний момент.
