Обкатаем на телеге

Сегодня в Таганском районном суде г. Москвы прошло судебное заседание по делу о блокировке Telegram, в результате которого было вынесено судебное решение о его немедленном запрете до предоставления ключей шифрования государству. В чем заключается правовая логика, позволившая создать сегодня важный судебный прецедент?

Конфликт технологий и правовых механизмов

Конфликт Telegram и государственных органов является лишь примером столкновения динамично развивающихся технологий и менее гибкой правовой системы. Возникновение нового явления — это частая задача для современного законодателя и правоприменителя. На начальном этапе, государство и право существуют параллельно с новыми объектами, которым в свое время был и Интернет в целом. В дальнейшем, происходит адаптация государственно-правовых механизмов и постепенное урегулирование изученных явлений, в случае, если они оказывают какое-либо влияние на социальные процессы.

Проблема же заключается во все более усложняемом техническом характере информационной сферы. Пока власть вводит в законодательство категорию «ключи шифрования», уже активное распространение получает сквозное шифрование (end-to-end encryption), при котором оператор распространения информации не имеет доступа к требуемым государством ключам.

Правовая неопределенность

На сегодняшний день судебная практика вокруг стремительно меняющегося информационного законодательства лишь формируется. В силу увеличения влияния Интернета на социальные процессы поправки и ограничения в правовые акты, касающиеся информационных сетей, принимаются несколько раз в год. Обеспечиваемые консенсусом в законодательном органе и трендом на «защиту детей в Интернете» инициативы не встречают серьезного противодействия, несмотря на критику экспертного сообщества. Таким образом, сфера становится все более зарегулированной, но судебная практика, которая и является актуализацией правовых норм и выражает право в его «движении», не успевает формироваться и обеспечивать определенность правоприменения.

До 2018 года блокировка организаторов распространения информации в сети Интернет (куда входят и мессенджеры) могла осуществляться на основании как судебного решения, так и «решения уполномоченного органа». Ситуация изменилась с текущего года, когда единственным и необходимым основанием осталось решение суда.

Закон не конкретизирует, в каком порядке должно рассматриваться дело: в порядке искового производства по правилам Гражданского процессуального кодекса РФ, в порядке особого производства в соответствии с ним же, или по правилам Кодекса административного судопроизводства РФ, как административное исковое производство.

Следовательно, подача заявления Роскомнадзора в суд о блокировке Telegram и ответная реакция судебных органов должна была стать моментом, определившим дальнейшую судебную практику по новой категории споров.

Тем страннее выглядит процессуальная неразбериха, происходившая вокруг резонансного дела.

Роскомнадзор заявил, что обратился с исковым заявлением, то есть выбрав порядок искового производства, предполагающий наличие спора о праве, истца, ответчика, третьих лиц. Поскольку исковое заявление не было возвращено истцу, а принято к производству, суд согласился с данной квалификацией.

В карточке же дела категория спора указана как «прочие дела особого производства». Это же подтверждает и пресс-секретарь Таганского районного суда Москвы, указывая, что «Telegram является заинтересованным лицом, а не ответчиком, поскольку заявление рассматривается в особом производстве».

ГПК РФ предусматривает целый перечень категорий дел, рассматриваемых в порядке особого производства, в связи с отсутствием спора о праве, например, об установлении фактов родства, принятия наследства, нахождении на иждивении, эмансипации, ограничении или восстановлении дееспособности и т.д. При этом кодекс оставляет возможность отнесения федеральными законами к рассмотрению в порядке особого производства и других дел.

Используя указанное исключение, судебная практика пошла по пути отнесения к особому производству также и споров о признании материалов экстремистскими, о признании информации в сети Интернет запрещенной к распространению. Это очень удобно для правоохранительных и исполнительных органов, обращающихся в суд с такими заявлениями, в силу «облегченности» особого производства в сравнении с исковым и подчеркивании, уже на стадии подачи, «бесспорности» заявления. В 2015 году такая практика была подтверждена Конституционным Судом РФ (Определение от 24.03.2015 N 611-О).

Более того, определение о принятии заявления в порядке особого производства не может быть обжаловано заинтересованным лицом, поскольку не препятствует дальнейшему движению дела.

Именно по данному пути и пошла логика государственных и судебных органов при квалификации новых правоотношений, по которым отсутствует какая-либо судебная практика. То есть был выбран уже имеющийся и применяемый к спорам, связанным с «запрещенной» информацией в Интернете, шаблон.

Эталонная оперативность судебной системы

Не менее странным моментом является ход самого судебного процесса.

06 апреля 2018 года Роскомнадзор обратился с заявлением о блокировке Telegram.

11 апреля 2018 года заявление было принято к производству, назначена подготовка к судебному заседанию на 12 апреля 2018 года. Обычно, дата подготовки назначается через 2-3 недели с момента подачи заявления, с учетом загрузки судьи. Такая оперативность суда является абсолютно нетипичной, поскольку назначенный срок физически не позволяет уведомить посредством почтовой корреспонденции участников процесса.

Более того, само судебное разбирательство было назначено на 13 апреля 2018 года, то есть на следующий день после подготовки. В большинстве случаев дату подготовки и дату судебного разбирательства отделяют также 2-3 недели.

Ситуация осложняется также спорным характером дела, которое процессуально не должно предусматривать наличие спора о праве (позиция Telegram однозначно показывала наличие конфликтности и отсутствие консенсуса у участников процесса), а также ходатайством об отложении судебного разбирательства представителем Telegram.

В обычной практике суд предоставляет возможность всем участникам ознакомиться с делом и выразить свою позицию, активно работает на уведомление сторон (вызвано это, в том числе, «страхом» отмены решения, т.к. не соблюдение таких процессуальных механизмов подвергает риску устойчивость решения в апелляции). Кроме того, Telegram Messenger LLP. является иностранным юридическим лицом, что создает дополнительные технических трудности для его непосредственного участия в судебном разбирательстве на территории РФ.

Помимо всего вышеназванного, обращение решения суда к немедленному исполнению, о чем ходатайствовал Роскомнадзор, является исключительной мерой, редко применяемой судами. Кроме того, для удовлетворения такого ходатайства, заявитель обязан доказать, что вследствие особых обстоятельств замедление исполнения решения может привести к значительному ущербу для взыскателя или исполнение может оказаться невозможным. Следовательно, либо годы существования мессенджера постоянно влекли за собой значительный ущерб, либо промедление длиной в месяц, отведенный на вступление решения в законную силу, сделает блокировку Telegram невозможной. Сомнительными представляются оба варианта.

То, какой технический и эталонно стремительный характер носил процесс вынесения судебного решения, говорит лишь об одном: страха отмены решения в апелляции — нет.

Избирательность правосудия

Процесс по делу Telegram является показательным. Ни для кого не секрет, что российское государство и Роскомнадзор, как его представитель в сети Интернет, действуют очень избирательно. Несмотря на то, что все равны перед законом, власть, в отсутствие какого-либо противодействия, создает правовые механизмы, позволяющие ей активно ограничивать субъектов информационного пространства. В дальнейшем, решение об использовании того или иного механизма применительно к тому или иному субъекту, ставится в зависимость от социальных и политических последствий. То есть государство сделало себе разные виды серьезного «оружия» для войны с «запрещенной информацией» и субъектами, не соблюдающими российское законодательство в информационном пространстве, но применяет его выборочно.

Абсолютное большинство Интернет-ресурсов не перенесло серверы с персональными данными россиян на территорию РФ, но Роскомнадзор не обращается с исками о блокировке Facebook, Twitter или YouTube. WhatsApp и Viber также поддерживают сквозное шифрование, но информационная кампания ФСБ была направлена именно на мессенджер, созданный Дуровым.

Государство осознает социальную напряженность блокирования активно используемых ресурсов, поэтому те или иные правовые решения переводятся в политическую плоскость, где и разрешается вопрос о точечном применении конкретного «оружия» против очередного «врага».

Торг?

Формулировка вынесенного решения говорит не о вечной блокировке Telegram, а до момента предоставления ключей шифрования. Блокировка Telegram поможет решить государству сразу несколько задач.

Во-первых, это был показательный процесс. Государство планомерно «прощупывает» меру допустимого, постепенно раздвигая границы возможности применения своих правовых механизмов в сфере информационного пространства. Кроме того, блокирование столь популярного мессенджера является политическим сигналом, обозначающим вектор дальнейшего диалога с прочими субъектами.

Во-вторых, государство осуществит апробацию технического аспекта блокировки массового мессенджера, который при этом активно сопротивляется. Например, полный запрет Интернет-рации Zello стал для Роскомнадзора сложной и затянувшейся задачей.

В-третьих, заблокированный Telegram позволяет власти вести диалог с позиции силы. Очевидно, что Telegram не имеет физической возможности предоставить ФСБ ключи шифрования end-to-end сообщений. Вместе с тем в мессенджере имеется также и обычная переписка, происходящая вне Secret Chats, то есть хранящаяся в облаке. Передача ФСБ ключей шифрования от переписки, хранящейся на серверах Telegram, может являться формальным критерием, позволяющим говорить о выполнении требований и, как следствие, прекращении блокировки.

Вопрос остается лишь в том, а нужно ли это Телеграму, который не заточен исключительно под российский рынок, а является популярным мессенджером во многих странах мира? Мессенджером, чей отказ от передачи данных в отношении своих пользователей, был ярко прорекламирован судебным процессом на родине его создателей.

Владислав Макаров, адвокат