Остается осадок
За две недели, прошедшие с момента представления президентом Абхазии Раулем Хаджимбой российской версии проекта нового российско-абхазского договора, страсти вокруг этого документа заметно поулеглись. И всплеск страстей, и их последующее затихание для абхазского общества вполне закономерны.
Прежде всего, по мнению секретаря Общественной палаты Абхазии Нателлы Акаба, «столь жаркое обсуждение было неизбежно, поскольку речь в документе идет о самых что ни на есть судьбоносных вопросах нашего бытия. И южный темперамент тоже надо учитывать». Нет нужды говорить, что количество обсуждавших документ было в разы больше тех, кто его прочитал, — и это тоже подливало масла в огонь: никакой факт не может заменить или вытеснить слух. Отсюда и неготовность всех тех, кто считает, что документ противоречит Конституции Абхазии, назвать статьи, которым он противоречит. Их просто нет. Равно как и нет в договоре положений, подрывающих суверенитет Абхазии. Ни одного. Что договор полностью соответствует международным стандартам, отметил, в частности, завкафедрой истории государства и права сочинского института РУДН Беслан Камкия. Но эти аргументы вступают в свою законную силу лишь сейчас, когда уставшая от эмоций общественность вновь способна рассуждать рационально.
Второй причиной столь острой общественной реакции стала политическая ситуация в Абхазии. Приход к власти Рауля Хаджимбы, мягко скажем, не обрадовал очень многих членов команды «сбежавшего президента» Анкваба: Хаджимба искренне намерен заняться расследованием преступлений, поставивших страну на грань экономического коллапса, а это грозит крупными проблемами многим «деятелям» прошлого режима. Вполне объяснимый практически животный страх подсказал оппонентам Хаджимбы простой алгоритм действий. Поскольку подписание договора создаст механизмы реального ускорения темпов роста экономики Абхазии, существенно повысит уровень социальных стандартов в республике, а на его реализацию Москва обязалась выделить дополнительные 5 миллиардов рублей, удвоив таким образом размеры оказываемой Абхазии помощи, то самым простым способом «подгадить» новой команде был бы срыв подписания нового договора. И силы, играющие против Хаджимбы, даже такие вопросы, как российско-абхазский стратегический диалог или реальный уровень жизни населения в стране без колебаний делают разменными монетами в этой нехитрой политической игре. Именно так это интерпретируется Москвой, именно так это понимают и в самой Абхазии.
Третьей причиной болезненной реакции на договор стали страхи действующих на территории Абхазии криминальных структур — ведь дальнейшее укрепление границы на Ингуре в разы понизит ее проницаемость, а значит, нанесет серьезный ущерб процветающему в республике контрабандному бизнесу, в котором десятки тысяч тонн орехов и цитрусовых беспрепятственно и безнаказанно перекочевывают в соседнее государство. И в этом смысле они, конечно, вспоминают эпоху Анкваба как «золотые годы».
Примечательно, кстати, что противники договора в своей аргументации полностью игнорируют фактор Грузии, ускоренными темпами идущей к размещению на своей территории базы НАТО и не подающей никаких сигналов о готовности отказаться от реваншистских устремлений в отношении Абхазии. Как ни парадоксально, но «расслабленно» чувствовать себя в этом вопросе отдельным группам абхазского общества позволяет именно наличие российских гарантий безопасности — тех гарантий, которые сейчас Москва предлагает расширить и укрепить. Если бы не находящиеся на территории Абхазии российские военные и пограничники, угроза со стороны Грузии казалась бы таким группам куда более рельефной и ощутимой, и никому не пришло бы в голову задавать по поводу договора какие-то вопросы.
Все эти люди, спекулируя на самом чувствительном для абхазского народа страхе, — потере суверенитета — попытались максимально затруднить процесс его конструктивного обсуждения в обществе, которое, кстати сказать, оказалось не вполне готово к такому обсуждению. И вот теперь, когда эмоциональный накал спал, — и многие уже осознают, что договор с Россией не ущемит и не умалит абхазский суверенитет, а, напротив, даст Абхазии возможности для укрепления своей независимости, в том числе — реальной, а не только номинальной, можно осторожно проанализировать возникшую ситуацию и сделать некоторые предварительные выводы.
Первое. Новый договор будет подписан — с максимальным учетом интересов и опасений абхазской стороны. Будет подписан потому, что он отвечает интересам двух стран, а также потому, что отступить под давлением Грузии и ряда стран Запада было бы равносильно поражению, дипломатическому и политическому, а на это правящие элиты России и Абхазии никогда не пойдут. Те же группы в абхазском обществе, которые выступили против договора, — подчеркнем: не с позиций конструктивной критики или внесения своих предложений (никто в Москве не собирался навязывать Абхазии готовые решения), а просто — огульно против, явно маргинализовали себя. Создавать оппозицию действующей власти на основе антироссийских лозунгов (а это — именно антироссийские лозунги, как бы кто ни пытался их интерпретировать) в Абхазии как минимум неумно.
Второе. Грузия, ободренная своими успехами в деле евроатлантической интеграции, будет наращивать свои усилия по реализации стратегии «вовлечения без признания». Стратегии, которая, судя по высказываниям отдельных представителей гражданского общества в Абхазии, оказалась далеко не так безуспешна, как многим хотелось бы думать. Стратегии, которая, как только представится минимальная возможность, может и будет трансформирована в прямую военную агрессию. И Россия, и Абхазия не имеют права «почивать на лаврах» и игнорировать Грузию как фактор, в том числе и развития российско-абхазских отношений. Поэтому военно-политическое измерение отношений Москвы и Сухума по-прежнему столь же важно, как и социально-экономическое, а задачи укрепления и модернизации вооруженных сил Абхазии по-прежнему являются приоритетными.
Наконец, третье. В абхазском обществе проявили себя силы, которые в силу разных причин готовы подыгрывать в вопросах российско-абхазских отношений Тбилиси, а также силы, выступающие за сворачивание отношений с Москвой. Ни тех, ни других российская власть в прошлом предпочитала не замечать, благостно принимая дежурные заверения Сухума в нерушимой дружбе двух народов за доказательство успешности абхазского вектора своей дипломатии. Теперь их наличие в абхазском обществе — установленный факт, от которого ни в коем случае нельзя отворачиваться. И наращивание гуманитарного измерения наших отношений, честного и открытого диалога на общественных и экспертных площадках должно стать одним из новых приоритетов российской политики в отношении Абхазии.
Договор будет подписан. И многие из скептиков станут его активными сторонниками — когда на практике станут понятны те практические выгоды, которые сулит Сухуму его реализация, и беспочвенность укорененных в обществе страхов. Совершенно очевидно, что практически во всех вопросах модернизации абхазских институтов — от армии и правоохранительной сферы до медицины, пенсионной системы и повышения стандартов оплаты труда бюджетников — без содействия России не обойтись. Отказ от предлагаемой помощи приведет лишь к дальнейшей деградации общества и как раз реальной потере суверенитета, главнейшим признаком которого является способность власти обеспечивать надлежащие условия для устойчивого повышения уровня жизни своих граждан.
Дальнейшее развитие наших отношений только ускорится — с рациональной точки зрения, ничего серьезного не произошло. Но в эмоциональном плане — остается неприятный осадок. От того, что Абхазия опасается стратегического союзника больше, чем реального противника. Что в Абхазии кто-то хоть на секунду, но поверил, что Москва помышляет обманом присоединить республику к Краснодарскому краю, — и это при том, что президент России недвусмысленно высказался, что Россия видит развитие Абхазии исключительно в качестве суверенного государства. Что некоторые готовы были в угоду сиюминутным и весьма эфемерным выгодам «приторговывать» российско-абхазскими отношениями.
Впрочем, и осадок со временем уйдет. Осадок — неизбежное последствие химической реакции формирования в республике нового общества и новой власти, ставящей амбициозные задачи всесторонней модернизации и, кажется, готовой не на словах, а на деле эти задачи решать и решить. Но извлеченный из этой истории опыт должен стать Москве и Сухуму напоминанием о том, что может произойти даже в отношениях между ближайшими союзниками и партнерами, когда они подменяют открытый и честный диалог ритуальными фразами о дружбе и сотрудничестве.
Алексей Воскресенский специально для «Актуальных комментариев»
Фото: ТАСС/Валерий Матыцин
