Осторожное партнерство
В начале сентября 2011 года заметно оживился российско-французский диалог в политической и военной плоскости. 7 сентября в Москве прошло очередное, десятое заседание российско-французского Совета сотрудничества по вопросам безопасности с участием министров иностранных дел и обороны двух стран. По его итогам министр обороны РФ Анатолий Сердюков заявил, что Москва и Париж подпишут соглашение по строительству третьего и четвертого универсального десантного корабля (УДК) типа Mistral до конца 2011 года. Планируется, что оба корабля будут строиться на российских верфях. В тот же день участников заседания принял президент РФ Дмитрий Медведев. На встрече были рассмотрены вопросы двустороннего военно-технического и экономического взаимодействия, а также сотрудничества в рамках диалога России с Европейским союзом и НАТО.
Контакты по линии Москва-Париж указывают на то, что отношения между державами развиваются в настоящее время в формате осторожного партнерства. С одной стороны Пятая республика входит в число ведущих контрагентов РФ из числа стран Западной Европы. Связи с ней поддерживаются не только в экономической и политической плоскости, но и в военно-технической сфере. По сути, Франция – единственная из стран Европы, с которой у России сложился полноценный оборонный диалог. Приобретение первых двух УДК Mistral и обсуждение опциона на строительство ещё двух кораблей об этом красноречиво свидетельствуют. Ничего подобного во взаимодействии с другими европейскими субъектами (включая такие государства, как ФРГ и Италия) у России не сложилось. Но, с другой стороны, государства открыто конкурируют друг с другом на мировой арене. Например, в ходе ливийского кризиса Париж поддерживал противников режима Муаммара Каддафи. Москва старалась придерживаться нейтральной позиции, не высказывая явных предпочтений ни одной из сторон конфликта, но на деле четко ассоциировалась с Джамахирией. В результате успех оппозиции был воспринят как победа Франции и поражение РФ. Глава Национального переходного совета (НПС) Ливии Мустафа Абдель Джалиль уже успел заявить, что Триполи откажется от закупок российских вооружений. Формальная причина – новое руководство Ливии не видит необходимости в масштабном приобретении оружия. На практике, пальма первенства по числу оборонных контрактов перейдет к Франции, как стране оказавшей наибольшую поддержку НПС в ходе борьбы с Каддафи.
Осторожность в российско-французских связях продиктована тем, что текущие интересы сторон на международной арене не совпадают. Администрация Николя Саркози, в отличие от команды Жака Ширака, не скрывает своего стремления расширить влияние Франции во внешней среде, укрепив её статус мировой державы. Инструментами достижения этой цели выступают проведение агрессивного политико-экономического курса (прежде всего, в Магрибе, Экваториальной Африке и на Ближнем и Среднем Востоке), а также наращивание военно-политических связей с США и Великобританией. По сравнению с Шираком и Франсуа Миттераном, Саркози выглядит откровенным атлантистом. Подобный выбор приоритетов делает его достаточно сложным партнером для РФ. В Кремле привыкли иметь дело с французскими лидерами, скептически настроенными по отношению к Соединенным Штатам. В свою очередь ориентированный на Вашингтон и Лондон Париж сдержанно относится к Москве, воспринимая её как сторонницу неудобных для евро-атлантического сообщества режимов. Американский вектор Елисейского дворца пусть и не ведет к откровенному похолоданию в двусторонних контактах, но вносит в них существенный элемент осторожности.
Не обладает Кремль и какими-либо особыми преференциями в торгово-экономическом диалоге с Пятой республикой. Проникновение российского бизнеса на французский рынок жестко регулируется. В отличие от Великобритании, где предпринимателям из РФ принадлежит заметная доля местных активов, во Франции их присутствие является более чем ограниченным. До недавнего времени похвастать наличием предметного экономического влияния в республике мог только некогда близкий к Путину Сергей Пугачев. Однако в настоящее время его бизнес-империя фактически распалась, что негативно отразилось и на внешних связях. Роль нового «французского конфидента» примеряет на себя также близкий к главе правительства Аркадий Ротенберг. Его структуры налаживают деловое сотрудничество с компанией Vinci и другими игроками.
Слабый уровень проникновения российского бизнеса во Францию связан с тем, что Париж очень осторожно подходит к игре Москвы на своём рынке. Главный принцип экономической политики французского правительства – сохранение национальных активов под контролем национального бизнеса. То есть в случае выставления тех или иных предприятий на продажу или подготовки сделок по слиянию и поглощению приоритет будет отдаваться только французским структурам. Подобная линия используется не только в диалоге с РФ, но и другими странами, включая членов ЕС. Особых возможностей на французском рынке нет ни у кого. Так, в середине 2000-х годов энергетическая компания SUEZ начала рассматривать возможность объединения с аналогичным игроком. Пул претендентов на слияние включал и зарубежных субъектов. Тем не менее, выбор был сделан, с ведома Елисейского дворца, в пользу Gaz de France.
Максим МИНАЕВ, Центр политической конъюнктуры
