Пилот упавшего Ту-154 знал русский язык
Пилот потерпевшего крушение 10 апреля под Смоленском Ту-154М Аркадий Протасюк прекрасно знал русский язык и ему был известен аэропорт «Северный» в Смоленске, на который он собирался посадить самолет польского президента, сообщает сайт польского издания «Газета выборча» со ссылкой на сослуживцев и друзей летчика по полку.
«Газета выборча» отмечает, что это заявление является ответом на заявление диспетчера полетов из Смоленска, которое было опубликовано в некоторых российских СМИ, о том, что польский летчик не справился с русским языком. Диспетчер советовал пилоту, из-за дурной погоды, приземлиться на другом аэродроме.
Один из пилотов Ту-154 полковник Бартош Строиньский опроверг заявления о недостаточном знании русского языка капитана 36-го спецполка ВВС Польши Протасюка. Полковник заявил, что за три дня до катастрофы они вместе с погибшим летчиком вели самолет до Смоленска, в тот момент на борту находился премьер-министр Польши Дональд Туск, передает «Интерфакс».
Строиньский заявил журналистам: «Арек в совершенстве говорил по-русски. В совершенстве вел переписку как по-польски, так и по-русски, и по-английски. 7 апреля, когда мы туда летали, не было никаких замечаний».
Заместитель командира полка подполковник Гжегож Кулаковский со своей стороны подчеркивает, что капитан Протасюк отвечал всем необходимым требованиям, чтобы лететь в Смоленск с президентом Польши 10 апреля, говорится в сообщении.
«Капитан Протасюк знал тот аэродром и был подготовлен к тому полету. 7 апреля он совершал (такой же) полет с господином премьер-министром», заявил Кулаковский.
В катастрофе президентского самолёта в Смоленске 10 апреля погибли 96 человек, в том числе президент Польши Лех Качиньский и его супруга Мария Качиньская. Самолёт был в превосходном техническом состоянии, в декабре он вернулся в Польшу после капитального ремонта в России, напоминает «Газета выборча».
Необходимо отметить, что, по сообщениям польских СМИ, переговоры между диспетчером смоленского аэропорта и пилотами самолета президента Польши шли на русском языке.
Виталий Третьяков, главный редактор журнала "Политический класс":
Авиакатастрофы, к сожалению, иногда происходят. Но данный случай отличает тот факт, что на борту находилось руководство страны, включая президента и целый ряд других высших чиновников, и произошел на территории другого государства. Самолет управлялся польским пилотом, и именно полякам разбираться бы в том, кто и почему отдавал команды, почему в одном самолёте оказалась чуть ли не половина руководства страны. Любая профессиональная служба безопасности должна была бы такое категорически запретить. Ни в одной стране мира, которые нам хорошо известны, не сажают в один самолёт начальников всех родов войск. Все они летают разными самолётами по понятным причинам. Самолёты имеют свойство иногда падать, а вся верхушка армии не должна быть обезглавлена одномоментно. То же самое относится и к политическим деятелям.
Со стороны России в этих условиях сделано максимум, чтобы морально облегчить для поляков эту трагедию. Но отношения России и Польши, как известно, плохие, в частности, одним из поводов была Катынь. И ухудшению этих отношений в контексте всех исторических претензий Польши к России, к Советскому Союзу способствовали все руководители Польши последнего периода, и покойный Качиньский – даже больше, чем другие.
На мой взгляд, начиная от последней субботы, когда это всё произошло, если и могли бы улучшиться отношения между Россией и Польшей, то это произошло бы только в том случае, если бы этому способствовали польские руководители, потому что со стороны российских руководителей никаких оскорбительных высказываний по отношению к польской истории, к Польше и к её руководству не звучало. Все последние десятилетия никаких претензий к польскому народу не было, и Россия никаких барьеров на международной арене для реализации польских интересов не выставляла. Этим занимались относительно России польские политики. В частности, самое известное – это взаимоотношения между Россией и ЕС. Польша блокировала заключение нового соглашения о сотрудничестве и партнёрстве.
То есть, всё могло бы улучшиться, если бы Польша применительно к России сформулировала и стала реализовывать некий новый курс, отличающийся от прежнего. Но случилась катастрофа. В ситуации этой катастрофы, полную ответственность за которую, судя по тому, что нам сейчас известно, несут те, кто пилотировал этот самолёт или принимал соответствующее решение, Россия максимально корректно и даже сверхкорректно повела себя в этой ситуации. Следовательно, улучшение отношений после этого может быть, только если польская сторона проявит инициативу. Что ещё нужно сделать России сверх того, что она сделала, в том числе в последние дни? Не знаю, что ещё можно сделать.
Судя по тому, как развивалась ситуация до сих пор, я думаю, что никаких изменений в наших отношениях не последует. В лучшем случае будет то, что было до этой субботней катастрофы.
В худшем случае эта катыньская катастрофа номер два, как некоторые уже начали её называть, вызовет у значительной части польской элиты очередной приступ русофобии и очередной виток исторических, политических и иных претензий.
Пока ситуация такова, и ничто её не изменило. Пройдёт какое-то время, неделя-две – посмотрим. Когда траурные мероприятия пройдут, по заявлениям польских политиков будет ясно, по какому сценарию пошло развитие событий. А дальше – президентская кампания в Польше. Видимо, там это проявится совсем отчётливо по выступлениям основных кандидатов.
