Почему захлебнулась «Русская весна»

Пытливой общественности страшно интересен этот вопрос. Ведь был и такой размах, и массовая народная поддержка, и очевидная слабость центральной власти…

В результате же вместо выделения большой Новороссии сложились только две народные республики Донбасса и один Крым. Это, естественно, еще не конец, но итоги первого этапа «Русской весны» необходимо учесть.

Причин поражения Юго-Востока, разумеется, было много. Тут играли роль и этнические особенности территорий (выделились те области, где был наибольший процент русского населения), и социально-экономические (на Донбассе наиболее высокая концентрация пролетариата), и политические (конструкторы Майдана изначально определили Крым и Донбасс как территории, на которых будет идти гражданская война; см. напр.: http://stoyakin.org.ua/2014/11/separatisty-sidyat-v-kieve-a-ne-v-donecke/; http://stoyakin.org.ua/2014/06/odesskaya-xatyn-i-osobennosti-nacionalnoj-propagandy/).

Однако ключевую роль, насколько можно судить, сыграла позиция местных элит.

В Крыму местные элиты слабые и приспособленческие. Если Крым и сохранял хоть какую-то автономию, то только благодаря лобби в центральной власти. Причем лоббизм был вполне меркантильным — статус автономии помогал захватывать ценную крымскую землю и защищать приобретения. Однако и Кучма, и Ющенко, и Янукович с разной степенью брутальности «нагибали» Крым под себя. Крымская элита, думается, сдалась бы и Турчинову (крайне удивившись тому, что ее брать в плен никто бы не стал), но ей такого шанса не дали. А вот россиянам пришлось помучиться, выбирая людей, которые сумели бы последовательно вести линию на самостоятельность и присоединение к России.

Донецкая и Луганская области полностью контролировались своими финансово-политическими группами (соответственно — Ахметова и Ефремова), причем, по сути, безальтернативно. Если в Луганской области сохранялась какая-то политическая оппозиция (в лице лидера местных коммунистов Спиридона Килинкарова), то в Донецкой не было даже и ее. Правда, донецкая ФПГ изначально была более сложной и разнообразной, была даже некая автономия в виде ИСД Таруты.

Ни для кого не секрет, что создание ЛНР и ДНР изначально было поддержано местными элитами. Именно благодаря позиции Ахметова и Ефремова в регионе просто не нашлось сил, которые бы смогли заблокировать создание народных республик в условиях неспособности центральной власти к принятию решений.

Понятно, что местные элиты вовсе не собирались ни выходить из состава Украины, ни, тем более, входить в состав России. Они исходили из невозможности договариваться с новой киевской властью иначе, чем с позиции силы. Расчет тут был на сохранение позиций элиты Донбасса в бизнесе и политике, возможно, на создание условий для автономии или даже федерализации. Кроме того, народные республики рассматривались и как ресурс, который поможет противодействию весьма вероятных рейдерских захватов со стороны того же «Привата».

Важный момент — местные советы Донбасса никаких решений, направленных на отделение, или хотя бы обращений за помощью к России, не принимали. В отличие от Крыма. Вероятно, это был один из факторов, которые исключили прямое участие России в конфликте.

Из планов торга с Киевом ничего не вышло. Договариваться с Донбассом никто не собирался. Не столько даже потому, что вообще не хотели (новая власть была еще более олигархическая, чем старая), сколько потому, что в планах диалог с Юго-Востоком просто не значился. Некоторая задержка в реакции на создание народных республик была связана исключительно с недееспособностью заговорщиков и перепугом в связи с потерей Крыма (группу Стрелкова совершенно серьезно приняли за «зеленых человечков» и со дня на день ожидали российских танков на Троещине).

Впрочем, народные республики быстро вышли из-под контроля олигархов. Особенно после начала боевых действий, когда реальная власть перешла к прагматично настроенным полевым командирам. В народных республиках люди, близкие к Ахметову, были довольно быстро «зачищены». Впрочем, определенное олигархическое лобби в руководстве республик все же осталось. Во всяком случае, насколько можно судить, попытки провести национализацию предприятий олигархов были приостановлены в большей степени внутренними усилиями, чем влиянием со стороны Москвы (если оно вообще было). Исключением стала шахта имени Засядько, решение по которой было принято после аварии с массой жертв.

А вот в других регионах элитной монополии, тем более — готовой поддержать «русскую весну», не было. В Харькове, например, существует настоящая многопартийность, причем группа Добкина-Кернеса, поддержавшая создание ХНР, была не самой сильной. Главным ресурсом это группы являются уникальные дипломатические способности Геннадия Адольфовича Кернеса, который часто выступал (и выступает) в качестве посредника в местных межолигархических «терках». К противостоянию силовому ресурсу эта группа готова не была.

Подобная же ситуация была в Одессе, где «русскую весну», скорее всего, поддержали Кивалов и Марков. Вес первого в Одессе достаточно велик, поэтому, например, майские события потребовали привлечения «гастролеров» из Харькова, а в организации бойни засветились представители различных киевских политиков. Перед событиями 2 мая в городе пришлось временно заменить практически всех сотрудников милиции, что многое говорит об остроте межгрупповой борьбы в регионе.

Примерно также обстояло дело в Николаеве, Херсоне, Запорожье.

Самая же интересная ситуация сложилась в Днепропетровске. Там не было монополии, но в большей мере область контролировалась все же группой «Приват» и персонально Игорем Коломойским. Второй сильной группой была криворожская, связанная с Ахметовым.

У Коломойского, безусловно, был выбор, но выбор этот во многом иллюзорный.




Днепропетровская элита чисто автоматически действовал на контрходе к Донецку — если Ахметов делает ставку на «сепаратистов», то Днепропетровск, естественным образом, должен был оказаться в лагере сторонников «единой краины» (это, кстати, заметно и по позиции Леонида Кучмы). Все же традиция соперничества «днепропетровских» и «донецких» имеет историю намного более длительную, чем история существования современного украинского государства, и восходит, надо думать, ко временам формирования донецко-криворожского горно-металлургического района. В общем, если бы Коломойский занял иную позицию, его бы не поняли.

Свою роль играли также давние связи Коломойского с националистами, который от случая к случаю финансировал то Тимошенко, то «Свободу», то другие партии этого спектра. Так что для него совершенно естественно было оказаться на стороне Киева, который наверняка относился к нему лучше, чем к Ахметову.

Также Коломойский связан и с США через днепропетровскую еврейскую общину. Большинство украинских иудеев — хасиды, а это течение в большей степени представлено в США, чем в Израиле. Из Америки приехал и главный раввин Днепропетровска Шмуэль Каменецкий, имеющий большое влияние на часть бизнес-элиты Днепропетровщины, сосредоточенной вокруг синагоги «Золотая роза».

При этом совершенно естественно в конечном итоге у него были те же интересы, что и у Ахметова (исключить вмешательство Киева в дела его «вотчины», договориться о преференциях, защититься от рейдеров и получить официальный статус для своих рейдерских структур). Поэтому закономерным результатом его деятельности стал точно такой же сепаратизм, как на Донбассе, только под сине-желтым флагом. Благо, украинские националисты реагируют исключительно на символику, не желая понимать глубинных процессов (достаточно вспомнить их отношение к крымским татарам, требующим национальной автономии, но под соусом «поддержки территориальной целостности»).

Криворожская же группа серьезной альтернативой ему не выступила, хотя трения между «криворожцами» (в лице, например, председателя облсовета Евгения Удода) и администрацией области продолжаются.

Причин этому могло быть несколько. Возможно, они были обмануты действиями «приватовцев», которые на первых порах действительно не пытались давить бизнес на территории области (кроме «сепаратиста» Царева). Возможно, они в политической плоскости дистанцируются от Ахметова, возможно, виной всему плохой имидж (донецкий бизнес в регионе воспринимают плохо, даже если он изначально местный), возможно, не хватило экономического веса (все же «Криворожсталь» у Ахметова отобрали еще в 2005 году). Так или иначе, но эта группа находится в глухой обороне, и ведет ее не слишком успешно. Сейчас «приватовцы» перешли в наступление, осуществив рейдерский захват днепропетровского горсовета, секретарь (он же — и.о. мэра), которого представлял интересы криворожцев.

Резюме тут очевидное — успех «русской весны» в значительной степени определялся силой местной элиты, заинтересованной в этом успехе. Во всяком случае — на начальном этапе.

Скорее всего, это актуально и сейчас. Сама по себе идея федерализации, которая реально уже идет в стране, стала еще более актуальной. Она нужна в первую очередь местным элитам, в том числе тем, которые находятся якобы на позициях унитаризма. Другое дело, что сейчас массовое движение под российскими флагами может только навредить делу.

Василий Стоякин, директор Центра политического маркетинга, специально для «Актуальных комментариев»