Повседневная жизнь русского путешественника в эпоху бездорожья

В мире, как известно, существует определенный набор клишированных тем для ни к чему не обязывающей беседы. Такая тема должна отвечать ряду требований, не последним в ряду которых является очевидность итога разговора. Правила такой игры приблизительно следующие: два и более участника начинают разговор о погоде, например. Т.к погода и её качества уже представляются для участников более-менее очевидными, большую часть разговора будут занимать околопогодные темы: а) отсылки к прошлому, б) замечательные погодные явления, свидетелем которых был тот или иной участник, в) прогнозы касательно существующей климатической динамики (с включением в них блока о грядущем конце света в 2012-ом году). В конце концов, участники выдают мантру-характеристику данной конкретной имеющей место быть погоде и довольные расходятся.

Структура и порядок в таких беседах носят законспирированный в подсознании, но при этом железный и настолько строгий порядок, что сказать что-то новое по существующей теме или вырваться из порочного круга пошлости практически невозможно. Помимо помянутой выше темы погоды, Россия облагодетельствована ещё одной: дорогами.

Книга Николая Борисова «Повседневная жизнь русого путешественника в эпоху бездорожья» посвящена именно ей. В самом начале «Эпохи бездорожья...» Борисов совершает преступление против существующего порядка вещей: спрашивая, с какого момента начинать отсчет российского бездорожья? Т.е. ставит под удар сам финал разговора о российском бездорожье (утверждения, что дороги в России плохие, это плохо и никаких изменений не предвидится) предполагая существования некой темной первоматерии, предвосхищающей явление «бездорожья», а именно — отсутствие дорог, хтоническое прабездорожье, которое по определению делает существование хоть каких-то дорог большим благом.

Вывернув таким образом сознание и искалечив рассудок читателя, Борисов делает предложение о том, что разговор о бездорожье надо начинать с эпохи Николая Первого, второго после Петра Императора, который озаботился прочисткой и налаживанием транспортных артерий России — программой прокладки шоссейных дорог «от Москвы». И, как кажется теперь, именно ей мы в косвенном смысле обязаны тем, что из одного соседнего региона до другого проще добираться через столицу.

Николай Первый вошел в историю России как очень литературный Император. Хотя он сам и не был замечен в литературном творчестве или, как его тезка, в карябании на стеклах окон Зимнего дворца, нам он известен в первую очередь в контексте Пушкина, де Кюстина и т.д. Поэтому, вероятно, для анализа дорожной повестки Борисов в первую очередь прибегает к анализу литературных источников. Итог в некотором роде поэтический.

«Эпоха бездорожья...» информативная, но очень легка для чтения книга, первая часть которой посвящена николаевским дорогам — вторая современному маршруту Москва-Сергиев Посад. И если сначала Борисов рассказывает о судьбе станционного смотрителя, ямщицкой гоньбе, дорожном поставце и дорожных же разговорах опираясь на тексты писателей-путешественников, то во втором случае мы имеем дело с характерной стилизацией под них же. Очень, кстати, не плохой.

Николай Борисов, «Повседневная жизнь русского путешественника в эпоху бездорожья», М.: Молодая гвардия, 2010. — 440 с.