Принуждение к дружбе
Нефтяной контракт с Китаем справедливо вызвал бурную дискуссию. Ведь это не только экономический вопрос, это еще и значимая внешнеполитическая тема. Поднимать проблему китайской угрозы долгое время считалось маргинально и даже неприлично. Теперь же об этом рассуждают все чаще и чаще. Расклад предельно прост. Китай — страна, для которой экономический рост менее 5-7% в нынешних условиях может оказаться катастрофой. Следовательно, рост спроса на энергоресурсы весьма вероятен. Китай уже уверенно входит в тройку крупнейших импортеров черного золота.
Наши военно-политические отношения крепнут. Россия даже пошла на ряд символических уступок — например, передала Китаю острова на Амуре и несколько раз защищала его интересы в ООН. Но Китай хотел бы дополнить наш диалог еще и серьезным энергетическим партнерством.
С одной стороны, новые рынки нам не помешают. С другой — состояние добывающего комплекса таково, что новый нефтяной друг может обернуться потерей старого. Вспомним недавнее признание министра энергетики Сергея Шматко в том, что добыча к 2013 г. может сократиться почти на 8%. В прошлом году падение нашего нефтяного экспорта составило 5,9%. Мы уступаем нефтяной рынок Европы.
При этом логика «Западная Сибирь для Европы, Восточная — для Азии» может и не сработать. Развитие добычных проектов на востоке сильно тормозится. Причем произошло это в том числе и по вине частных компаний. Правительство обещает налоговые льготы по восточным проектам, но они вряд ли изменят психологию нефтяников. Они хотят льгот по принципу «здесь и сейчас» вроде отмены экспортной пошлины, а длинные проекты считают слишком рискованными. У левой и правой оппозиции, кстати, также нет адекватных программ развития востока страны.
Сейчас уже действующий участок ВСТО работает в реверсном режиме. Но если ВСТО достроят, придется заниматься обратным процессом — брать часть нефти уже из западносибирских месторождений.
Еще любопытнее ситуация с газом. Сейчас собственное производство газа закрывает потребности Китая — в 2007 г. КНР произвела на 2 млрд куб. м больше, чем потребила. Но там понимают, что это лишь временная ситуация. Импорт газа будет расти так же быстро, как и нефти.
Мы уже обещали построить две газовые трубы в Китай. Это не считая возможного газопровода с Сахалина. Но возникает тот же вопрос: не придется ли в будущем сокращать европейский экспорт? Китай также увеличивает наши газовые риски в Центральной Азии. Не надо питать иллюзий, что газопровод из Туркмении в Китай строится только под новые проекты, — около 17 млрд куб. м Туркмения собирается дать из месторождения Малай, которое является ресурсной базой сегодняшних поставок. Китай также активно поддерживает политический режим в Северной Корее, который препятствует строительству газопровода в Южную Корею и созданию возможного восточного газового кольца, которое включило бы в себя и Японию. Это я к тому, что на энергетические рынки Азии есть разные дороги. И нужно считать политические последствия каждого пути.
