Пушкин не дает ученым покоя
172 года назад, 10 февраля 1837 года, остановилось сердце Александра Сергеевича Пушкина. Сегодня в Петербурге, во дворе дома на Мойке, 12, соберутся потомки поэта, деятели литературы и искусства, артисты петербургских театров, чиновники и горожане. Помимо традиционных мероприятий памяти огромный интерес в этом году вызвали сенсационные заявления ученых: есть вероятность, что обнаружены следы крови Пушкина на кожаном диване, хранящемся в музее-квартире поэта.
Напомним, что смертельно раненного на дуэли Пушкина привезли в дом на Мойке, 12 (ныне Всероссийский музей А. С. Пушкина). Сюда со всего города стекались толпы людей, чтобы узнать о состоянии здоровья поэта. Здесь 29 января 1837 года по старому стилю (10 февраля по новому) в 2 часа 45 минут пополудни сердце поэта остановилось.
Казалось бы, все вещи, связанные с Александром Сергеевичем Пушкины, изучены давно и досконально. Тем не менее 172-я годовщина смерти поэта преподнесла музейщикам, пушкинистам и историкам немалые потрясения, если не сенсацию. Накануне, 9 февраля, в музее прошел расширенный ученый совет, на котором выступили судмедэксперты, представившие уникальные сведения о диване из экспозиции в кабинете Пушкина, на котором, как предполагали музейные специалисты, умер поэт.
Специалисты заявили, что они провели 30 смывов с поверхности дивана и в одной из проб обнаружили компоненты крови человека очень старого происхождения, причем мужчины. Определить группу крови было еще сложнее – диван кожаный (красный сафьян), в составе его структуры есть органические вещества, и это сильно мешало ученым. Однако судебные медики все же смогли выявить в крови антиген А. Он присущ только двум группам: второй и четвертой.
На этом эксперты не остановились. Ради эксперимента они положили на похожий по форме диван сотрудника лаборатории в таком же положении, в котором лежал умирающий поэт. И оказалось, что кровяное пятно по проекции точно совпадает с входным отверстием пулевого ранения Пушкина.
Сергей Кирджали, искусствовед, культуролог:
Юрий Александрович, как и любой настоящий специалист, вполне может намеренно осторожничать: понятно, что преждевременная сенсация может навредить исследованию, создать много лишнего ажиотажа. В случае с кровью Пушкина важно понимать, что ценность этого открытия – гораздо выше, чем может показаться на первый взгляд.
Для литературоведения, конечно, все равно, совпадет ли кровь на диване с кровью на жилете: «Медный всадник» от этого не перестанет быть «Медным всадником». Но с точки зрения исторической науки чем больше материальных свидетельств прошлого мы сможем восстановить, тем лучше. Кровь – свидетельство ценнейшее, но малоуловимое, она – не подсвечник, ее в комод не спрячешь. Так что если группе Молина удастся довести дело до конца, это будет огромным успехом.
