Пятый элемент
политологЛеонид Поляков
Казалось бы, с кандидатами на пост московского мэра все определилось еще в прошлую субботу. Однако тут в Россию прибыл Терминатор. И… это дало возможность президенту Медведеву разрядить чересчур мрачноватый «сурьез», скопившийся после скоропостижной утраты президентского доверия прежним московским градоначальником.
У президентской шутки, кстати, довольно много иронических подтекстов. Ну, скажем, уже одно предложение сменить Лужкова, сделанное именно австрийцу Арни. Согласитесь - не слабо?
Затем - очевидны искорки мягкого гоголевского юмора, подсветившие четверку номинантов от «Единой России». Женитьба - не женитьба, а сам президент находится как бы в положении Агафьи Тихоновны. Ведь по его словам, все четверо достойны возглавить столицу, но выбирать приходится одного. И вот если бы к опыту транспортника Левитина прибавить собесовскую жилку Швецовой, да помножить на градоначальственную осанку Валерия Павлиновича, а - увенчать внушающей респектабельностью Сергея Семеновича!
Тогда сами собой рождаются «фантазии фарятьева» на как бы между прочим заданную президентом тему.
Уж если все четверо так хороши, то может - вот команда готова? Есть вице по транспортному коллапсу, вице по бюджетникам-пенсионерам, вице по ЖКХ и всей системе жизнеобеспечения мегаполиса. А мэр - он же вице-премьер. А?
Или - чтобы все четверо по очереди: дневной мэр и night мэр, а так же мэр по четным и мэр по нечетным.
В общем - fun да и только.
А потому - совершенно новый сурьез. Дело в том, что чем дальше, тем очевиднее обнаруживается не только намерение, но и способность Медведева строить собственный политический дискурс. И при том - не трансгрессивный, а в стиле бодрийаровского implosion. Дискурс, построенный на постулате неочевидности очевидного.
Вот, к примеру, в разговоре с «монстрами русского рока» возник Химкинский лес. Медведев: «Если всё-таки есть ощущение, что тема сверхрезонансная, нельзя закрывать глаза и говорить, что мы приняли оптимальное решение, даже если оно и есть оптимальное». С точки зрения грамматологии политического классицизма сказанное есть равнонеприемлемая языковая игра не то в гегельянство, не то в дзен.
Но дело-то именно в медведевском отказе от политического стиля «широко закрытых глаз»! В переходе (скорее - еще только в попытке) к политическому дискурсу сверхтонких социальных взаимодействий. К тюнингу той политической машины, которая была построена (в том числе, и им самим) за прошедшие десять лет. И задача теперь - не просто ездить, а получить тот самый fun, без которого никакая жизнь не в жизнь. А особенно - политическая. А особенно - в России.
А потому - отчего не проехаться на раритетной «Победе» на пару с Януковичем в раритеном же победовском кабриолете? Отчего бы не прокатить на бело-кремовой «Чайке» брутального калифорнийского Governor - опять же имплозивно поместив весь сюжет в иронично-чеховский контекст?
Суть собственно медведевской политической стилистики, похоже, - в том, что он с помощью одному ему ведомой квинтэссенции, вроде бы невозможного «пятого элемента» (образно - Терминатор как Мила Йовович) научается трансформировать жесткие конструкции окружающего. Смягчать изнутри то, что снаружи смотрится неприступно-твердым. Запускать свой собственный soft в первоначально не под него изготовленное «железо». И создавать свой собственный - уже вполне опознаваемый - интерфейс.
Как во всей этой мэрской истории.
