Риторика бессовестности
публицистМихаил Бударагин
Риторика бессовестности — это из Умберто Эко, одноименная статья опубликована в сборнике эссе «Полный назад!». Термин как-то не прижился в России, хотя техника такой риторики нам известна не хуже, чем итальянцам.
В качестве примера риторики бессовестности Эко приводит басню Федра о волке и ягненке (переложенную, конечно же, и Крыловым — «у сильного всегда бессильный виноват»), в которой волк сначала трижды аргументирует, зачем ему нужно съесть ягненка, а потом, исчерпав вымученные доводы, набрасывается на жертву.
Аргументированное злодейство выглядит всегда респектабельней обычного «зова желудка», но итог, победа «сильного», — всегда одинаков и не зависит от риторики. Она-то нужна, чтобы людоедом не выглядеть, оставшись сытым.
Пример второй части риторики бессовестности — выпад Евгения Гонтмахера против Владислава Суркова в «Ведомостях». «Переход на личности», все честь по чести. Первый раз — в рамках этого сюжета — Суркова атаковали накануне и после мартовских выборов: со страниц «Московского комсомольца» ныне приутихшие риторы пытались доказать злокозненность «Единой России» и всей партийной политики АП. Атака тогда провалилась по очень простой причине: все остальные партии — или такие же, как «ЕР», или еще хуже. Странно было предполагать, что избранный президент России этого не понимает, но нападающие действительно так думали.
Второе действие атаки — все с тем же типом апелляции, к Дмитрию Медведеву, который почему-то должен Владислава Суркова отставить (и все проблемы решатся, кстати, сразу, и даже кризис можно будет преодолеть, всего и делов) — осуществлено еще более негодными средствами. Все, как у Федра: сначала волк говорил о том, что ягненок испортил воду в ручье — это было не так, но это было возможно, но во второй раз хищнику пришлось утверждать, что жертва оскорбила его «шесть месяцев назад», когда ягненок еще не родился на свет.
Так и Гонтмахер, атакуя Суркова, риторически возвращает нас к 90-м, которые, оказывается, не были лихими, а, как раз наоборот, являли собой пример демократии. К ним бы и вернуться, намекает Гонтмахер Медведеву, который, вероятно, уже забыл, кто, как и какими средствами сделал Бориса Ельцина президентом в либеральнейшем 1996 году.
Очевидно, впрочем, что президент в курсе того, что происходило в России в 96-м, и обманывать его на этот счет бессмысленно. Очевидно, что пассажи Гонтмахера, адресованные Медведеву, рассчитаны, скорее, на какого-нибудь отпрыска русских царей, прожившего всю жизнь в Париже, но страстно любящего далекую Родину и желающего ступить на родную землю подготовленным колониальным чиновником, представителем «белого мира», которому о нравах аборигенов уже доложили. Видимо, таковой, по мысли Гонтмахера, и должна быть российская власть. К счастью, она не такова.
Очередной проигрышный ход в довольно длительной борьбе «либеральной фронды» за власть (т.е. за первую и вторую кнопки, другой власти для этой тусовки никогда и не существовало) вряд ли снизит накал антисурковской риторики: вопреки басне Федра, съесть жертву на третьем ходу не получится, однако арсеналов бессовестности хватит еще надолго.
Ведь никаких иных идей, кроме «ах, этот Сурков», у «либеральной фронды» нет, поэтому бесконечная борьба против замглавы АП уже довольно скоро примет форму жежечного холивора: в блогосфере годами бьются по поводу Украины, например — и ничего, стоит Украина. Самовоспроизводящиеся затяжные бои с собственными фантомами — прекрасное гетто для поклонников ускоренной либерализации. Иного и не требуется.
