Россия-США

Главное, что произошло в российско-американских отношениях - это то, что от заинтересованной враждебности мы перешли к недоверчивому равнодушию. Что уже прогресс,
естественно. Но как раз произошел некоторый парадокс. Потому что Обама и Медведев - это лидеры, которые обречены были сотрудничать - оба они - люди примерно одного типа мышления, оба юристы, оба нацелены на какие-то перемены оба символизируют отход от конфронтационных позиций - их все толкало к дружбе и к взаимодействию. Но в какой-то степени это оправдалось. Оправдалось в значительной степени за счет того, что какая-то такая заинтересованная враждебность не столько с противоречием национальных интересов, сколько с прежними завышенными ожиданиями и последующим разочарованием, оно сменилось
таким вялым, холодным, но вместе с тем все-таки не очень безопасным чувством равнодушия.

Видно, что очень много вопросов, оказалось Америка заинтересована во взаимодействии с Россией, она многое получило, Афганистан, например,сотрудничество по Афганистану, видимо оно и дальше будет продолжаться. Ситуация с СНВ, как видите, не привела к какому-то значительному успеху, договор не подписан, но скорее всего, процесс будет продолжен,и это будет подписано дальше.

Но, честно говоря, этим вся практическая сторона и ограничивается. Обама, несомненно, резко уменьшил влияние Восточно-европейской стороны на свою политику, и Россия это, в принципе, встретила с пониманием, что вот эти вот враждебные настроения Польши и других Восточно-европейских стран по отношению к России в меньшей степени принимается во внимание американскими политиками. С другой стороны, в России так же крайне антиамериканские силы не получили большого доступа к политике, скорее даже российское руководство в настоящий момент максимально проамериканское, которое тут только может быть.Ныне обозначилось отсутствие конструктивного поля для сотрудничества.

Произошла смена враждебности на равнодушие, с одной стороны это плюс,но, с другой стороны, смена условно говоря, некоторого уважения,граничащего со страхом на доброжелательность, граничащую с презрением, оно, конечно, я не думаю, что это самый позитивный фон для сотрудничества. Тем более, это тут же совпало с публикацией мемуаров Клинтона, вернее не мемуаров, а записей о Ельцине и так далее, это совпало с бесконечным количеством докладов относительно того, как у нас обстоит дело с алкоголем и с пьянством, это совпало с целым рядом вещей.

Это, конечно, никакая не дружба, никакая не серьезная перезагрузка,это временная передышка в наших отношениях, которая связана с тем, что американцы решили сделать ставку на фактор времени. Они сделали ставку на фактор времени, теперь мы должны сделать ставку на тот же самый фактор, потому что, безусловно, некоторый шанс нам дан заниматься внутренними делами. Мы сразу видим, как в России внешнеполитическая проблематика отошла на второй план, и внутриполитическая проблематика оказалась поставлена во главу угла что хорошо, потому что, конечно, в данном случае, многое уже зависит от нас самих, вернется ли к нам
уважение.

Здесь очень важно не поддаться ни на какие дипломатические слова и вежливые объятия, ни в коем случае не переступить опасную черту разоружения, потому что без этого к нам вообще будут
относиться совершенно с презрением, ни в коем случае не пойти ни на какие новые Антанты и ни на какие новые сердечные союзы с теми силами,которые в настоящий момент, хотя и не испытывают к нам пламенной злобы, как раньше, но смотрят на нас, как на смертельно больных людей и делают соответствующие выводы из этого нашего состояния.

Это нужный для России вызов. На Московскую Русь при Иване Калите тоже долго смотрели татары как на что-то такое умирающее, отсталое,нежизнеспособное, в результате, стало понятно, какая сила прогрессивная, а какая - отсталая. Сейчас у нас примерно та же самая ситуация которую, если правильно на нее посмотреть, можно переиграть в нашу пользу.

Событий было довольно много, и всё охватить невозможно. Конечно, человек, привлекший максимальное внимание в этом году – это Барак Обама, просто в силу того, что его появление на международной сцене довольно заметно изменило атмосферу. Об этом было сказано и при вручении ему Нобелевской премии, что само по себе стало удивительным, потому что никогда ещё Нобелевскую премию не вручали за намерения, а не за действия. Но, тем не менее, это правда. Он был очень ожидаем после годов Буша, его появление разрядило те напряжения, которые возникли по многим направлениям. Но разрядка напряжения – это ещё не решение проблемы.

И вот здесь, мне кажется, как раз произошло то, что он завис между ожиданиями и реальными достижениями, которые он объективно в состоянии осуществить. 2010 год, наверное, будет очень тяжёлым для него, потому что много чего заявлено (от Ирана и Афганистана до отношений с Китаем и торгово-финансовых проблем), но пока непонятно, как он это будет делать. Тем не менее, если говорить, кто из международных политиков больше всего был заметен в этом году, то, конечно, это он.

Если говорить о стране, которая больше всего была заметна, и развитие которой влияет всё больше и больше на мир, то это, конечно, Китай. Судя по всему, Китай меньше других пострадал от экономического кризиса, Китай крайне целенаправленно и последовательно проводит свои внешнеполитические приоритеты, и они очень простые – это обеспечение доступа к рынкам сбыта и источникам сырья. Но это делается настолько последовательно и целенаправленно, что это производит огромное впечатление на всех окружающих.

Если говорить о событии, которого очень долго ждали и которое случилось в этом году, то это, наверное, заключение Лиссабонского договора. Этот договор по крайней мере разблокировал ту тупиковую ситуацию в области принятия решений, которая была в ЕС, и это для них большой сдвиг. Но при этом он не добился того, ради чего затевался весь этот процесс 8 лет назад – ЕС не стал консолидированным, единым и амбициозным участником мировой политики. ЕС продолжил заниматься исключительно собой. А в условиях, когда весь мир движется непонятно куда, и всякие разные векторы и силы действуют извне, позволить себе роскошь заниматься исключительно решением внутренних проблем такая огромная общность, как ЕС, на мой взгляд, не может. Так что у них проблемы тоже будут увеличиваться.

Если говорить о России, то Россия, мне кажется, в этом году начала осознавать, что возможностей для лёгкого наращивания своего геополитического веса исчерпаны. Рост был возможен в 2000-е годы. Тогда как экономика поднималась из страшного кризиса и постепенно всё-таки компенсировала утраты 90-х, так и политика это делала, благодаря ряду обстоятельств, в том числе и удачной сырьевой конъюнктуре. Теперь и в экономике, и в политике этот ресурс исчерпан, то есть компенсационный рост кончился.

А вот что делать дальше и как дальше наращивать возможности и влияние, мне кажется, мы пока не очень понимаем, потому что сама ситуация, объективно говоря, довольно сложная. Россия зажата между очень мощными центрами экономического влияния, Китаем, ЕС, харизматическим исламским югом, и как развиваться дальше при том, что Россия, конечно, претендует на то, чтобы быть одним из центров силы, пока непонятно.

Саммит «Большой двадцатки», как мне кажется, стал событием символическим, но сказать, что он сильно повлиял на расстановку мировых сил, нельзя. Я бы сказал, что удивительным образом очень важным событием не с точки зрения влияния и решения, а с точки зрения символизма стала в декабре встреча в Копенгагене по климату. Про климат там, по сути дела, не говорили. То, что там обсуждалось, на самом деле называется «кто круче», «кто диктует правила игры». Оказалась удивительная вещь.

Конечную декларацию, которую не приняли, но хотя бы подготовили, готовили США, Китай, Бразилия, Индия и Южная Африка. Причём США вклинились в последний момент, поняв, что возможна ситуация, когда развивающиеся страны договорятся о чём-то сами. Европа, которая традиционно делала климатическую тему приоритетом своей внешней политики, оказалась на обочине, её вообще не спросили. Америка изобразила то, что она лидер, а Китай очень настойчиво продавливал своё – точнее, блокировал то, что ему невыгодно.

Я думаю, что 2010 год будет очень сложным годом, потому что России придётся отвечать на по-настоящему неприятные вопросы, в частности определяться в очень сложной коллизии вокруг Ирана – мы находимся на чьей-то стороне или мы пытаемся дистанцироваться (хотя дистанцироваться Россия не может, потому что ей надо принимать какое-то решение). А отделываться здесь общими формулировками о том, что мы, в принципе, против санкций, но, вообще-то говоря, иногда они нужны (это то, что в последние месяцы говорили наши руководители), уже не получится. Уже придётся торговаться о реальном содержании этих санкций, а это будет иметь очень серьёзные политические последствия.