Российские НКО — игра без правил

Называть себя сегодня социальным предпринимателем по-хорошему рискованно. Социальное предпринимательство — это новая для России модель, известная профессиональному сообществу, но еще не уложившаяся в головах у большинства. Поэтому люди, с которыми ты сталкиваешься, не понимают, чем ты занимаешься, и не знают, как к этому относиться. Они спрашивают: «Так вы про добро или наживаетесь?»

Такая смысловая ловушка — не уникальная. Когда в июне этого года я участвовала  в Форуме позитивной экономики в Ростове-на-Дону, эксперты-спикеры постоянно сбивались. «Всё плохо, — говорили они. — Но у нас же Форум позитивной экономики. Надо сказать что-то хорошее». В числе тем, которые тогда затрагивались, была и тема социального предпринимательства.

Современный мир вообще меняется. Современный бизнес, например, меняется. В целом, в мире он становится социально ответственным и более открытым. Дело не в прекраснодушии бизнеса, конечно. Тут присутствует изрядная доля прагматизма — социальная ответственность привлекает клиентов. Даже если клиентов у компании как таковых немного, например, это нефтяная компания, социальная ответственность и включенность в проблемы людей, так или иначе имеющих отношение к ее проектам, например, живущих в регионе добычи нефти, играют для нее большую роль. 

На практике это выглядит так: какая-нибудь ресурсодобывающая компания приходят куда-то что-то добывать. Но там уже сидят экологи или местные жители, которые не поддерживают планы корпорации. Мы не так уж редко слышим о подобных очагах локального сопротивления. Из последних можно вспомнить ситуацию вокруг озера Имлор, где местный житель выступает против добычи нефти, или скандал вокруг добычи никеля на Хопре. Еще не так давно корпорация просто бы переехала бунтовщика трактором и утрамбовала бы его надежно в грунт. Но структура современного медиапространства в России при всех его недостатках такова, что теперь такого рода методы «работы» с гражданским обществом становятся значительно более дорогими. «Организация» уголовных дел, черный пиар, наем охранных предприятий, хозяйственные издержки, риски вмешательства третьих заинтересованных сторон — все это ведет к значительным расходам даже в условиях нашего «дикого поля». Поэтому, промышленные корпорации становятся человечнее и пытаются демонстрировать социальную ответственность. Декларативно, во всяком случае. 

Читайте также Правозащитники помогут СМИ

Но те изменения, которые заставляют перестраиваться компании, перестраивают и некоммерческий сектор. НКО тоже меняются. Когда мои коллеги говорят, что до 121-ФЗ «Об иностранных агентах» у них все было в порядке, то это и так, и не совсем так. Российские НКО до недавнего времени зависели в основном от неустойчивых источников поддержки, что делало их самих слабыми и неустойчивыми. В первую очередь, речь идет об иностранных и государственных грантах, а также о том, что называют благотворительной поддержкой со стороны крупного и среднего бизнеса. Текущий кризис и политическая обстановка привели к резкому сокращению и первой группы источников, и второй. Это сильно ударило по НКО. Вряд ли подобную ситуацию можно охарактеризовать как «в порядке».

Но обычные люди, граждане — надежный и стабильный источник поддержки. Если твоя услуга или функция нужна обществу — общество всегда, так или иначе, готово за нее заплатить. Сегодня нам как гражданскому сектору важно учиться помогать эту потребность людям осознавать и создавать механизмы, каким образом люди могут эту ценность или социальную услугу «заказывать» и «оплачивать». Строго говоря, такая готовность общества и есть проверка на твою «нужность» и актуальность того, что ты делаешь. Именно этот принцип реализуется в развивающемся в России краудфандинге, или через модель социального предпринимательства. 

Форматы выплат могут быть разными. Например, пожертвования сейчас существуют, но их статус меняется. Краудфандинг, скажем, не позиционирует себя как процесс сбора пожертвований. Это формат продажи доли, создание партнерства, по итогам которого участник, пусть и не получает часто ничего материального, но выступает в другом статусе. Этот процесс затрагивает не те стороны человеческой натуры, которые отвечают за оказание милости, а те, которые отвечают за удовлетворенность от полученной услуги.

Читайте также Чиновникам пора включать мозги и отказываться от откровенной пропаганды

Поэтому, сегодня НКО важно позиционировать себя как активную часть экономики. Они создают ценность, они создают рабочие места и т.д., поэтому могут претендовать на более высокий статус, чем просители подаяния, которые «про добро». На мой взгляд, эффективная гражданская инициатива или НКО сегодня — это та, в членах которой гражданский гнев (не обязательно направленный против правительства) смешан со спортивным азартом. Обычный гражданский гнев, когда активист идет на амбразуру с голой грудью, и который у нас воспринимается, как признак искренности, часто может быть неэффективным и привести к поражению. Условия, в которых сейчас существуют НКО, требуют от них, как раньше требовали от государственного и коммерческого сектора, стратегического, долгого виденья со способностями к сложным тактическим играм.

Интересна роль государственных программ поддержки в этом процессе. Если, например, изучить список победителей грантовых конкурсов любого из федеральных органов исполнительной власти, то можно заметить, что проектов, которые направлены на устойчивое развитие, на то, чтобы давать «удочку, а не рыбу», там меньшинство, если они вообще присутствуют. Своя логика в этом есть. Во-первых, сильные выживут и так, поэтому мы поддержим слабых, заявляет государство. И на слабых делает ставку. Потом закономерно обнаруживаются конфликты интересов, коррупционные скандалы, «отчетные мероприятия» и так далее. Во-вторых, всегда присутствует спрос на «ручные» НКО, иначе их еще называют government organized non-governmental organization или GONGO. Но «ручное» НКО, сидящее  исключительно на грантовой поддержке, никогда не станет сильным из-за тех же экономических трансформаций, о которых говорилось выше. 

Поддержка же GONGO отличается от поддержки НКО приблизительно так же, как инъекции ботокса от гимнастики для лица. Либо ты постоянно делаешь инъекции, и все равно в итоге все оплывет и придется иметь дело с  инородным веществом в организме, или на лице будут морщинки, но это будут естественные морщинки. Под «морщинками» я понимаю случаи, когда точка зрения государства расходится с точкой зрения НКО. Это сложно бывает принять, особенно центральным органам власти, т.к. часто самоорганизующиеся сообщества или НКО, созданные в регионах, обладают очень сильным чувством своего регионального патриотизма и скептически смотрят на Москву. Это отсутствие страсти к иерархии часто воспринимается в штыки.

Читайте также Поиски иностранных агентов усиливают напряженность в обществе

Поэтому сегодня от государства требуется услуга, сильно отличающаяся от раздачи грантов. Это обеспечение понятных правил игры. Для построения в новых условиях, в том числе и кризисных, гражданского общества нам необходимы предприимчивые и устойчивые НКО. Для них нужны люди, обладающие долгим виденьем, но они не могут появиться в условиях, когда нельзя с уверенностью сказать, где ты окажешься завтра. Когда НКО выступает против, например, коммерческого сектора — ожидаешь, что существует определенные границы, за которые не будут выходить обе стороны. НКО не будет устраивать гражданские бунты, а компания не будет «заказывать» уголовные дела. Но сегодня таких правил нет, а арсенал НКО значительно уступает арсеналу их противников в силу ограниченности материальных ресурсов. Поэтому оппонирующая НКО сторона считает, что может нарушить любые правила безнаказанно. И до тех пор, пока эти правила игры не будут установлены, и не на бумаге, а вошедшие в обычай, развитие гражданского общества будет усложнено.

Татьяна Честина, директор по развитию Зеленого движения России «ЭКА», специально для «Актуальных комментариев»