Рычаг воздействия
В связи с председательством в Совбезе ООН у России не появится новых рычагов для воздействия на международную политику. Ещё в советское время, в 70-х годах, он Совбез не являлся таким институтом, который позволял продавливать те или иные решения международного характера. Даже тогда СССР сталкивался с серьёзными проблемами при продвижении своей повестки дня. Сейчас, в условиях ослабления потенциала России (всё-таки Россия – не СССР), этих возможностей у Москвы становится ещё меньше.
Даже если мы вспомним целый ряд инициатив, которые предлагались в советское время (в частности, Хрущёв предлагал создать тройку секретарей ООН, усилить потенциал постоянных членов Совета безопасности ООН), то все они не проходили. В ряде случаев они откровенно саботировались. Например, после шестидневной войны Израиля с арабским окружением Советский Союз пытался протащить свою резолюцию, а в итоге получил ответ США и их союзников. Там был откровенный бойкот советской позиции.
Я думаю, что сейчас, в текущих обстоятельствах, возможности Москвы ещё менее ощутимы и менее весомы. Напротив, позиции США хотя и серьёзно не увеличились по сравнению с периодом Холодной войны, но всё-таки являются более представительными, во многом за счёт того, что США входит в число основных финансистов по объёму финансовых вливания в структуру ООН. Они превосходят большинство государств в силу того, что на них перераспределена тяжесть дотации в механизмы функционирования этого института.
Я также учитываю тот факт, что Россия в Ираке и Косово не представлена. В общем-то, это также является своего рода сигналом, демонстрирующим ограниченность возможностей Кремля для активного вмешательства в решение этих вопросов. Если бы у Москвы был контингент хотя бы в Косово, то ей было бы проще формировать повестку дня по этому вопросу после решение международного суда.
Учитывая, что никакого реального физического присутствия Москвы на территории автономного края нет, я думаю, что Москва здесь ничего предложить не сможет. С другой стороны, это не гарантирует Западу каких-то преференций, то есть вряд ли они смогут продвинуть свою повестку дня. Я думаю, что они здесь тоже не преуспеют. Но и у Москвы каких-то возможностей не будет как в силу потенциала ООН, так и в силу неучастия в миротворческой миссии, которая сейчас курируется ЕС.
Что касается Ирака, то здесь миротворческая миссия во многом призрачна. Большинство американских союзников из Ирака уже ушли. И какая там будет миссия, сказать сложно, потому что предполагается, что после окончательного вывода американских войск Ирак будет решать свои внутренние проблемы уже без поддержки ООН и других государств. Я думаю, что этот вопрос серьёзно не скажется ни на позициях России, ни на позициях других государств.
Мне кажется, что Ливан и Ближний Восток будут более интересны. Заканчивается миротворческая миссия ООН в Ливане. Есть все основания для её продления. Здесь у нас больше возможностей для того, чтобы разыграть эту ближневосточную карту в нужном контексте. С Ливаном сейчас у нас развивается относительно стабильный политический диалог. Медведев встречался и с премьер-министром, и с президентом Ливана в последнее время. Ливан, как ни странно, развивает экономические контакты с Южной Осетией и в большей степени с Абхазией. По одной из версий, рано или поздно он может их признать как независимые государства. Более того, Россия с советского времени традиционно имеет выхода на Сирию, Ливан, потому что их политическая история переплетена.
Здесь у Москвы как раз есть более благоприятные возможности для того, чтобы либо содействовать пролонгации миссии ООН в Ливане, либо выработке нового решения по вопросу о том, как ООН будет решать проблему южных районов Ливана, как ООН будет участвовать в урегулировании ситуации между Израилем и Ливаном. Я напомню, что Ливан официально находится с Израилем в состоянии войны.
Решение этого вопроса, а также вопроса о судьбе «Хезболлы», вооружённых формирований, которые сейчас укрепились и достаточно вольготно себя чувствуют в южном Ливане – это, наверное, более интересная тема, в первую очередь учитывая систему российских внешнеполитических координат. Играть сегодня в Косово или Ираке у Москвы не так активно получается и получалось в последние 10 лет. А что касается Ближнего Востока, то, несмотря на снижение российского потенциала, тем не менее, статус одного из друзей арабских государств обязывает к тому, чтобы Москва проявляла здесь интерес, в том числе на площадке ООН. Председательство в Совбезе даёт для этого удобный случай.
