Самый беспроблемный саммит
Премьер-министр России Дмитрий Медведев, возглавляющий российскую делегацию на саммите «большой восьмерки» в Кэмп-Дэвиде, высоко оценил содержательность встречи и назвал этот саммит самым беспроблемным по сравнению с предыдущими.
«На мой вкус и взгляд - для меня это уже пятый саммит, я все-таки уже определенный опыт имею. Это был самый содержательный саммит. И по набору аргументов, и по уровню дискуссий, и по заинтересованности и вовлеченности всех сторон. Кстати и, может быть, по количеству противоречий, которые всегда существуют между отдельными делегациями, отдельными лидерами делегаций, может быть, это был самый беспроблемный саммит», - сказал Медведев на пресс-конференции по итогам саммита G8.
«У нас единая позиция, связанная с тем, что нужно каким-то образом выходить Европе из тех трудностей, в которые она попала. Что нужно делать - это, конечно, проблема не Российской Федерации, не США. Это проблема Евросоюза и еврозоны. Конечно, надо исполнять те решения, которые были приняты до этого», - сказал Дмитрий Медведев.
«Основной угол дискуссий был сконцентрирован на следующем: все-таки что важнее: рост экономик или так называемая фискальная консолидация в вопросах бюджетного дефицита. Но в общем и целом здесь нет черно-белых позиций. Все сходятся, что должно быть то и другое», - заявил премьер-министр.
По его словам, довольно долго лидеры G8 обсуждали ситуацию вокруг Греции и некоторых других экономик, которые ослабли.
«Здесь есть свои сложности, в результате позиция по Греции попала в коммюнике, хотя первоначально ее там не было. Эта позиция заключается в том, что Греция должна оставаться внутри еврозоны. Во всяком случае, государства, которые сегодня согласовали это коммюнике, этого бы хотели, но одного хотения государств "восьмерки" мало. Надо, чтобы этого хотел народ Греции, чтобы этого хотели граждане Греции», - отметил Дмитрий Медведев.
При этом вопрос, останется ли Греция в Евросоюзе, должен решать народ этой страны, и одного желания стран «большой восьмерки» недостаточно.
«Позиция заключается в том, что Греция должна оставаться внутри еврозоны, во всяком случае, государства, которые сегодня согласовали коммюнике, государства "восьмерки" этого бы хотели, но одного хотения государств "восьмерки" мало, надо чтобы этого хотел народ Греции», - заявил Медведев.
Российский премьер также заявил, что его приезд в Кэмп-Дэвид на саммит нужно рассматривать как свидетельство преемственности в российско-американских отношениях.
«Мое появление здесь, в Кэмп-Дэвиде, в качестве главы российской делегации в условиях, когда президент занят согласованием кандидатур в правительство, нужно рассматривать как определенный символ - символ преемственности политики "перезагрузки"», - сказал Дмитрий Медведев.
Он также подчеркнул: «Если я как человек, который определенное время занимался формированием внешней политики, нахожусь сегодня здесь, это означает, что у нас с Владимиром Путиным одинаковое понимание приоритетов внешней политики».
Дмитрий Медведев подчеркнул, что преемственность сохраняется, «что бы иногда ни пытались говорить или писать или ни пытались углядеть разницу в понимании нами тех или иных событий международной повестки дня».
Эксперты дают различные прогнозы относительно будущих внешнеполитических приоритетов России на ближайшие годы и формата сотрудничества с «большой восьмеркой».
Так, эксперт Центра политической конъюнктуры Максим Минаев в беседе с «Актуальными комментариями» отметил, что во взаимоотношениях с «большой восьмеркой» многое будет определять личностный аспект.
«Развитие отношений будет определяться в первую очередь личностными связями, которые установит Путин с новыми лидерами, в частности с Франсуа Олландом, например. И, конечно, тон будет задавать система отношений, которая уже сложилась в личностном измерении у Путина и ряда европейских руководителей (например, с Ангелой Меркель он прекрасно сотрудничает)», - отметил Минаев.
По мнению же завкафедрой политологии Высшей школы экономики Леонида Полякова, внешнеполитический курс и основные направления внешней политики, которые закладываются в период шестилетнего президентства Владимира Путина, будут подчиняться требованиям новой эпохи, которую он в одной из своих статей определил, как конец постсоветской эпохи для нас и для всего мира.
«Да, конечно, с Западом надо контактировать, надо взаимодействовать. Запад – источник передовых технологий. Прежде всего, конечно же, Запад – источник бесценного демократического опыта. Но такой однозначный ориентир на Запад, ярко выраженное государственное западничество, видимо, закончилось. Наша внешняя политика приобретает полноту универсального спектра», – отметил Поляков.
Он также считает, что «большая восьмерка» со временем потеряет преобладающее значение «неформального клуба, управляющего миром».
«По сути дела, формат «большой двадцатки», которая возникла именно в ходе этого кризиса и закрепилась после, должен демонстрировать свою способность решать глобальные проблемы. Экономические, прежде всего, но не только. Подобно тому как Дмитрий Медведев предложил формат большого правительства, дополняющий просто традиционное наше правительство, так и здесь - «большая двадцатка» является большим правительством по отношению к традиционно понимаемому мировому правительству в формате «большой восьмерки», - резюмировал он.
Внешнеполитический курс и основные направления внешней политики, которые закладываются в период шестилетнего президентства Владимира Путина, будут подчиняться требованиям новой эпохи.
В одной из своих статей в период президентской кампании Владимир Путин обозначил эту новую эпоху как конец постсоветской эпохи для нас и для всего мира. Я понимаю его позицию таким образом: пока мы жили 20 лет в постсоветское время, мы были крайне зависимы (иногда в прямом смысле - финансово, материально) от позиции Запада. Особенно ярко это было выражено в 90-е годы, когда государственный долг достиг полутриллионного размера, и мы довольно часто принимали политические решения под очевидным давлением извне.
В целом, эти 20 лет мы жили сознательно ставя самих себя в абсолютную зависимость от внешнеполитического (и, в первую очередь, западнополитического) контекста. Если эта эпоха закончилась, то должна быть совершена очень серьезная коррекция приоритетов. Сейчас это происходит: в российской внешнеполитической стратегии присутствует равномерное распределение наших интересов по всему вектору взаимодействия с внешними. Но при этом уже намечен приоритет по созданию Евразийского Союза (в каком-то смысле реконструкция бывшего советского пространства - но на новых принципах, на новой основе и с принципиально новыми целями).
Это отражается в том, что первый свой визит Владимир Путин как избранный президент России, вступивший в должность, совершит в Минск. У нас существует союз России и Белоруссии, есть общий парламент (евразийский - ред.), общее правительство (евразийское - ред.). Эта взаимосвязь России и Белоруссии очень важна стратегически. Визит Путина подчеркивает это.
Это вполне закономерное движение. Есть понимание того, что ставка на Запад как некоего спонсора (в буквальном и в переносном смысле) нашей модернизации, нашего движения по пути демократизации, себя практически исчерпала. Да, с Западом надо контактировать, надо взаимодействовать Запад – источник бесценного демократического опыта. Запад – источник передовых технологий. Но однозначный ориентир на Запад, ярко выраженное государственное западничество, видимо, закончилось. Наша внешняя политика приобретает полноту универсального спектра – по всему периметру.
Что касается отношений со странами «большой восьмерки», эта группа в принципе (это наметилось еще в период финансового кризиса 2008-2009 годов) с российской точки зрения должна потерять свое преобладающее значение такого «неформального клуба, управляющего миром». Формат «большой двадцатки» (возникший в ходе этого кризиса и закрепившийся после) должен демонстрировать свою способность решать глобальные проблемы - прежде всего, экономические, но не только. Подобно тому, как Дмитрий Медведев предложил формат «большого правительства», дополняющий наше традиционное правительство, так и здесь «большая двадцатка» является большим правительством по отношению к традиционно понимаемому мировому правительству в формате «большой восьмерки».
Развитие отношений (России с Западом - ред.) будет определяться, в первую очередь, личностными связями, которые установит Путин с новыми лидерами, - например, с Франсуа Олландом. Тон будет задавать система отношений, которая уже сложилась в личностном контексте у Путина с рядом европейских руководителей (например, он прекрасно сотрудничает с Ангелой Меркель). Другое дело, что в Германии в следующем году вероятны изменения высшего руководства. В случае победы на выборах социал-демократической партии Путину нужно будет работать с новым партнером. Очень большое значение приобретут личностные связи в рамках «Группы восьми».
То же самое можно сказать про США: либо Путин наладит контакт с Обамой, либо придет Митт Ромни. В зависимости от того, насколько личностные, персональные системы коммуникаций окажутся эффективными, настолько же прогрессивным или, наоборот, депрессивным будет характер связей с Соединенными Штатами. В первую очередь здесь нужно будет отталкиваться от эффективности президентской дипломатии.
Очень многое будет зависеть от персональных связей между лидерами государств, от того, как Путин выстроит связи с отдельными лидерами государств большой восьмерки. Иллюстративным примером здесь является российско-итальянский диалог: существующие по сей день хорошие отношения Путина с Берлускони во многом определяют содержательность диалога между Москвой и Римом - как по линии политической, так и в сфере экономики. Италия сейчас является чуть ли не третьим партнером России в Европейском Союзе (по поставкам газа она реально третий потребитель газа, а по всему остальному и в политическом плане входит в тройку).
Во взаимоотношениях с «большой восьмеркой» многое будет определять личностный аспект. Для Путина характерно ведение дел в личностном формате, и он будет придерживаться такой практики и в дальнейшем.
