Счастье мое
литературный критикВиктор Топоров
22 декабря прошло вручение премии гильдии кинокритики «Белый слон». Сергей Лозница с фильмом «Счастье мое» промелькнул здесь лишь во второстепенной номинации «Лучший дебютант», что, мягко говоря, несколько непоследовательно, - ведь за тот же фильм режиссер уже получил несколько международных наград (включая Гранпри таллиннского фестиваля «Темные ночи» буквально на днях) и приз «За лучшую режиссуру» на сочинском «Кинотавре».
Лозница бесспорный «режиссер года» в нашей стране. А «Счастье мое» - фильм года? Нет, так, увы, не получается. Потому что фильма этого у нас никто, кроме специфической фестивальной публики не видел. Ни в большой, ни в малый прокат он так и не вышел, более того, до самого недавнего времени «Счастья моего» не было даже на торрентах. Сам режиссер возил его по стране и кое-кому показывал в единственной копии с английскими субтитрами.
Впервые о «Счастье моем» заговорили в Каннах. Заговорили не в последнюю очередь «в пандан» михалковским «УС-2». Заговорили в контексте «Если Евтушенко против колхозов, то я – за» одни; «Хуже советского может быть только антисоветское» - другие. Фильм и был воспринят многими (включая, увы, и восторженных поклонников) как «антисоветское», то есть в наших реалиях антироссийское и антирусское высказывание. Тем более что российский режиссер Лозница живет в Германии, а фильм, действие которого разворачивается в безымянной, но безошибочно узнаваемой российской провинции, снят на немецкие и украинские деньги. И в прокат «Счастье мое» не пустили, считается, прежде всего из-за подозрений в откровенной русофобии.
Подозрений в данном случае, как мне представляется, беспочвенных. Фильм «Счастье мое» столь же русофобская картина, как прославленное «Старикам тут не место» братьев Коэнов – картина американофобская. Более того, «Счастье мое» и «Старикам тут не место» похожи друг на друга и эстетически, и философски. Не только эстетически, но и философски (или наоборот). В обоих случаях главным смысло- и стилеобразующим приемом становится немота, охватывающая человека как зло неполное при столкновении лишь с внешне человекообразным злом в абсолюте. А происходит ли дело в Техасской «области» или в Белгородской, невелика разница.
Есть, правда, и различия. Братья Коэны экранизировали одноименный роман знаменитого писателя Кормака Маккарти; Сергей Лозница написал сценарий самостоятельно. В результате в «Стариках…» рассказывается жутковатая и, да, пунктирная или, вернее, дискретная, но тем не менее вполне связная история, а в «Счастье» - при сохранении того же градуса жути – дискретность берет верх над связностью. В обоих фильмах перед нами неторопливо разворачивается страшный сон, но в первом случае его вполне можно пересказать, а во втором – нет.
Сюжет «Счастья моего»: некий неплохой вроде бы парень, шофер-дальнобойщик, делает «поворот не туда» (еще одна аллюзия на американское кино; помимо бесчисленных «поворотов», здесь на ум приходит хоррор «А у холмов есть глаза») – и попадает в ад. То, что этот ад выглядит как российская глубинка и, по всей видимости, таковой и является, как раз и позволяет многим облыжно заподозрить режиссера в русофобии. Ад – он ведь не только другие, но и, главное, рядом.
Снято всё замечательно - ничуть не хуже, чем у братьев Коэнов; сыграно, положим, хуже или, вернее, по-другому: Лозница, по-видимому, сознательно стремится к расчеловечиванию персонажей и столь же сознательно соскребает с профессиональных актеров «игроцкую» и типажную шелуху. И когда главный герой превращается в зомби, и когда этот зомби принимается истреблять вурдалаков с поста ГАИ/ГИБДД, зритель не вправе забывать, что всё это происходит в аду, в который ему, вслед за режиссером, довелось спуститься. Или который ему, вслед за режиссером, мерещится.
Другое дело, хочется ли этого зрителю. Или, точнее, захочется ли. Есть подозрение, что едва ли. Как почти всегда у нас в последние годы, то, что издали мнится цензурно-идеологическими ограничениями, вблизи оказывается голым коммерческим расчетом: ну, не пойдет зритель на такой фильм. Хоть убей его, не пойдет.
И фильм-то прекрасный, а все равно не пойдет. На братьев Коэнов пойдет, а на Сергея Лозницу не пойдет. Смесь жанра с артхаусом – искусство чрезвычайно сложное; у нас не умеют снимать ни жанра, ни артхауса, ни тем более их смеси. И даже если у кого-то и получится – вот как у Лозницы, - то никто, кроме кинокритиков, этого не оценит. Хуже того, никто, кроме кинокритиков, этого не увидит. Ну, а кинокритики… Ладно, замнем для ясности.
Вот почему Лозница стал режиссером года, а картина «Счастье мое» фильмом года так и не стала. Впрочем, и ничто другое фильмом года, на мой взгляд, не стало тоже.
Виктор Топоров
