Славная история политизации искусства
Алексей Навальный в недавнем ролике сокрушался на тему того, что некоторые исполнители через свое творчество пытаются отговорить молодых людей участвовать в протестных акциях. Тему подхватили в соцсетях и вывели ее на другой уровень: почему искусство так сильно политизировано. Но последние 100 лет искусство в России практически не существует вне политики.
Если заглянуть в пару-тройку галерей современного искусства, складывается впечатление, что все постоянно против чего-то борются. Тут вам и портреты политических лидеров мировых и отечественных с ироничными подписями, и аллюзия на плакатное послевоенное искусство, и современные варианты советского агитационного текстиля осовремененного радикальными феминистическими лозунгами.
Возникает резонный вопрос: искусство современной России умудрилось сделать такой крутой поворот в сторону повсеместной политизации не так давно или же политическая конъюнктура всегда была и остается главной музой художественного авангарда в нашей стране?
По большому счёту, так и есть. Последние сто лет искусство в нашей стране так или иначе соприкасалось с внутренними и внешними политическими процессами.
Политизация искусства стала логичным продолжением большевистского курса после революции. Искусство в руках правящей верхушки стало фактически еще одним инструментом искоренения всех пережитков империализма и насаждения новой идеологии и культурной программы. Так, авангардные художники, скульпторы и архитекторы, художественный язык и образы которых оказались совершенно новаторскими оказались у власти в фаворе. Искусство ради искусства больше не существовало, на смену ему пришло искусство пролетарское. Авангардисты искренне разделяли идеи мирового пролетариата, но такое положение вещей длилось не долго. Советская власть довольно быстро поняла, что авангардное искусство, идеи которого так быстро распространились и укоренились, может представлять опасность для режима.
Выходит, политически настроенная оппозиция в искусстве была всегда. В ее стан перешли художники, чьи работы по велению партии изымались из музейных коллекций, выставки запрещались, а теоретические работы приравнивалось к запрещённым пропагандистским материалам. Русский авангард был всегда, но до определённого времени оставался в тени.
Изменения в культурной политике привели к появлению так называемого официального советского искусства. Его язык был более традиционным, а образы не чем иным как прославлением политики партии, путём изображения партийной верхушки и важных для страны событий в наиболее выгодном свете. Искусство при этом не потеряло свою политическую ориентацию, но приобрело пропартийный характер. Международные отношения и внешнеполитичсекая ситуация также получили отклик в искусстве, особенно в военный и послевоенный период. Простые и узнаваемые художественные образы врага народа или врага глобального, в лице той же Германии появлялись повсюду – в плакатах, графике, живописных работах.
Искусство авангарда ушедшее в подпол естественно никуда не исчезло, но вот оппозиционный характер приобрело. Здесь самым наглядным примером является возникновение дерзкого и ироничного соц-арта (игра слов «социалистическое искусство и поп-арт»). Главными его задачами были высмеивание официального искусства, его идей и идеологической зашоренности. Если вы хоть раз видели работу Дмитрия Врубеля «Господи! Помоги мне выжить среди этой смертной любви» - граффити на Берлинской стене, то можете сложить довольно исчерпывающее впечатление о художественном языке этого искусства. Борьба с идеологическим гнетом объединила совершенно разных художников, с таким же противоречивыми взглядами на искусство. Тем не менее все их работы объединили одни и те же легко узнаваемые и привычные советскому человеку образы, причудливым образом переплетающиеся с образами заимствованными из американской популярной культуры: Сталин соседствовал с Мерилин Монро, а Ленин с рекламой всем известной газировки. Некоторые эксперты заявляли, что несмотря на борьбу соц-арта с принудительным навязыванием идеологии и социалистическим реализмом, являвшимся единственным видом официального искусства в стране, не стоит считать это художественное явление политизированным на сто процентов. А вот власть рассудила иначе и перекрыла активным представителям соц-арта кислород. Остается только удивляться, что подобное недовольство не повлекло за собой многочисленные аресты. Самым удивительным является факт популярности произведений соц-арта в настоящее время, несмотря на то, что сама первопричина подобного художественного явления – социализм, уже давно потеряла свою актуальность.
Современное политическое искусство можно смело рассматривать как прямое наследие соц-арта. Естественно, с течением времени изменилась и политическая конъюнктура, и средства художественного выражения (появление того же акционизма). После развала советского союза, гнёт на художественный авангард казалось бы пал вместе с все тем же железным занавесом - пиши и твори что хочешь, проводи выставки и не ограничивай себя рамки политических заказов или репрессий. Искусство больше не делилось на официальное и неофициальное по аналогии с черно-белой картиной мира. Однако художники упорно продолжали и продолжают политизировать многие аспекты своего творчества. Только теперь политическое искусство направлено не во славу власти и порядка в стране, а как правило против.
Политики в искусстве сейчас очень много. Подтверждением тому является открывшаяся весной этого года в московском Гараже первая Триеннале российского современного искусства, на которой были представлены работы деятелей искусства из различных городов России, работающих в совершенно разных направлениях. Одна из частей триеннале «Искусство действия» оказалась полностью посвящена истории отечественного протестного искусства. История, надо признать, богатая, есть на что посмотреть. Здесь и акционизм, и радикальные группы, и социальная графика, и феминистическое искусство. Последнее, к слову, не просто транслирует некие идеи или символические образы через объекты искусства, а в довольно резкой и ультимативной форме заявляет, а то и кричит о волнующих движение проблемах, среди которых нет ни одного пространного вопроса из категории актуальных проблем современного искусства. Зато много недовольства проблемами очень жизненными – насилием, вопросом поддержки меньшинств, борьбы с патриархальными институциями, продолжающейся борьбой за эмансипацию. На этой же выставке можно обнаружить и вовсе удивительное проявление коллективного творческого порыва, с не менее удивительным названием «Монстрация», являющееся не чем иным как аллюзией на первомайскую демонстрацию. На первый неискушенный взгляд кажется обычной мирной демонстрацией, с яркими плакатами на которых красуются абсурдные надписи и лозунги. На деле же данная акция является сосредоточением художественной деятельностью, социальной активностью и политическим жестом в одном флаконе, протестуя против отсутствия публичной политики в стране.
Становится ясно, что политическое искусство для нашей страны это не какое-то новомодное увлечение практикой активизма, а явление, обладающее солидной историей и даже привычное. Не стоит удивляться появлению все новых и новых художников избирающих политическое искусство главной формой выражения своего творческого потенциала, слишком сильно и заманчиво по сей день остается наследие неформального оппозиционного искусства прошлого века.
Валерия Блиничева
