Статья
2532 12 мая 2017 10:27

Смерть политолога: слухи несколько преувеличены

За последние годы можно вспомнить по меньшей мере два громких высказывания, предвещающих смерть специалистов политических профессий. В.Е. Чуров делился своей мечтой о смерти последнего политтехнолога, а Алексей Навальный обещал скормить политологов диким зверям на потеху детям в зоопарке в прекрасной России будущего. Недавно к этой компании политологических мизантропов неожиданно присоединился политолог Алексей Чеснаков, констатировавший смерть профессии, предсказавший скорую замену политических аналитиков, технологов и консультантов – роботами, и попутно назвавший политологов тварями.

Едва ли какая-то иная профессия в нашей стране пользуется такой же «любовью» – разве что чиновник, гаишник, футболист сборной России или сборщик отечественных автомобилей. Но практически никому из их представителей это не мешает жить и процветать, хотя всем на смену идут «роботы» - кому «электронное правительство», кому камеры «на полосу», а кому и киберфутбол. Не будем и мы, господа политологи, пока избирать президентом РАПК или назначать председателем совета директоров ЭИСИ терминатора. Попробуем напрячь остатки логики и разобраться, что же происходит с профессией (держа в уме задачу образования и воспитания джонов конноров).

Перспективу скорой замены политологов роботами всерьез обсуждать не будем – тут автор политологической эпитафии повторяет распространенную ошибку научной (и не очень) фантастики – один из трендов технологического развития абсолютизируется и прямолинейно и даже экспоненциально выбрасываеся в будущее. Если бы это работало, то профессию давно наводнили бы политологи-големы, политологи-франкенштейны, политологи-джедаи и политологи-трансформеры (хотя, возможно, вы кого-то из коллег и узнаете в этом ряду). С другой стороны вполне нормально, что авторитетный политолог в определенный момент представляет себя Георгом Вильгельмом Фридрихом Гегелем и объявляет конец истории пары-тройки профессий.

Тем не менее, тенденцию кибернетизации общественных наук и практик не станет отрицать даже самый консервативный политолог. И в общем правда, что крайне редкий политолог владеет технологиями Big Data и искусственного интеллекта (даже слабого). Поэтому, как сказал классик, «сегодня в завтрашний день не все могут смотреть… вернее смотреть могут не только лишь все, мало кто может это делать». Правда и то, что в подготовке современного политолога информатика занимает примерно один процент от общей трудоемкости программы бакалавриата, а от математики нормальный политолог в лучшем случае впадает в состояние глубокой задумчивости. 

Поэтому пока перспективы сопротивления политологов «восстанию машин» видятся туманными. Нам, конечно, понадобятся джоны конноры, сочетающие политологические компетенции с прокачанными скилами в сфере айти. Попытки вырастить такой гибрид осуществляют полка только кафедры политических технологий, созданные в последние годы в двух крупнейших московских политехнических вузах. Достаточно давно и небезуспешно прививают вкус к работе с данными коллеги из Вышки. Колоссальный и использованный не более, чем возможности человеческого мозга, потенциал междисциплинарной NBICS-подготовки политологов дремлет в МГУ, пробуждаясь лишь во второй половине среды на нескольких ярких межфакультетских курсах.

Впрочем, представителям классических политических профессий, которых фундаментально готовят МГУ и СПбГУ ,вряд ли стоит так уж переживать – быстрых разумом политических философов, тонких публицистов и блестящих лекторов не заменить роботами, как незаменимы поэты, актеры и живая музыка.

Второй вопрос, затронутый в статье, глубже: а был ли мальчик? То есть существует ли вообще в России профессия «политолог» (политтехнолог, политконсультант). Если понимать профессию как социально признаваемый статус, подразумевающий определенный набор компетенций и материальное вознаграждение за выполнение связанных с ним функций, то по всем параметрам есть, конечно, проблемы. Особенностей социального признания политолога мы касались в первых абзацах, компетенции действительно крайне размыты, хотя и описаны специфическим языком образовательных стандартов. С материальным вознаграждением тоже не все ладно – даже у признанных профессионалов с финансированием случаются сбои.

Можно в целом согласиться с тем, что положение профессии связано с состоянием рынка. Но не так прямолинейно («нет рынка-нет конкуренции, нет конкуренции-нет профессии»). Во-первых, различные, в том числе политические профессии существовали и существуют в условиях нерыночных экономик – речь идет не только об инструкторах комитетов КПСС, но и о разнообразных политических ролях, описанных Вебером в «ПкПП». Для их существования необходим лишь государственно-политический союз, востребующий политических профессионалов для решения своих задач. Они вполне комфортно существуют в условиях не рынка, но иерархии. Последнее весьма характерно для нашей страны и в целом объясняет поведение политологов в преддверии нового избирательного цикла, иронично описанное Чеснаковым.

Конечно вместо рыночных отношений здесь господствует фаворитизм, происходит вечное возвращение - возвышение и удаление старых и новых команд политических профессионалов, но «двор» вместо «рынка» в политике может показаться даже более уместным. Однако в современной России сфера применения политических профессий расширяется – во-первых, само государство по крайней мере номинально дерегулирует рынок, декларируя, в частности, задачу проведения конкурентных выборов и смягчая  избирательное законодательство . Во-вторых, в ходе административной реформы государство последовательно маркетизирует само себя – переходит к логике государственных услуг, формирует рынок B2G, при всей его российской специфике. В-третьих, помимо развития иерархии и рынка динамично развивается еще одна форма организации социальных отношений – сеть. Политические продукты и услуги – проекты, новости, комментарии, программы – производятся и потребляются распределенно, без решающего участия государства.

Другой вопрос – насколько корпус политологов способен адаптироваться к динамике рынка и шире – трансформации политического пространства и найти в нем свои ниши.

Здесь есть несколько взаимосвязанных проблем. Во-первых, для политолога в целом достаточно нетипично понимание динамики рынка и логики маркетинга (я не беру в расчет известную категорию политологов, чувствующих конъюнктуры политического рынка интуитивно и на основе богатого коммерческого околополитического опыта). Экономическое образование политолога в среднестатистическом вузе ограничивается примерно теми же считанными процентами, что и информатика с математикой, а бизнес-образование, деловое администрирование в программы подготовки не входят вовсе (исключения в этом плане составляют разве что Финансовый университет и та же Вышка). Поэтому политолог и презентует себя на рынке в формате нудных лекций, семинаров и конференций, но не представления новых продуктов, услуг и решений. И отчасти поэтому предлагать свои услуги политолог идет не на рынок, а начинает альпинистский поход по властной вертикали.

Во-вторых, люди, называющие себя политологами, достаточно редко имеют политологическое или смежное образование.  По данным организатора Форума специалистов политических профессий Екатерины Семененковой, только 15% из двух с половиной тысяч спецов, находящихся в орбите форума, имеют профильные дипломы.

И, наконец, в-третьих (и в-главных в оптике политолога-образованца), политологическое образование в нашей стране не является профессиональным. В том смысле, что политологическая подготовка за редким исключением не связана с реальными политическими профессиями – политического аналитика, технолога, консультанта и т.д. Набор формируемых компетенций в основном понятен только преподавателям, часто  очень далеким от политических практик и реалий политического рынка. Поэтому, как точно заметил Сергей Белоконев, речь идет скорее о кризисе сложившейся модели политологической подготовки. Так что главный враг политологов – это они (мы) сами, а главная угроза – это недостаточная внутренняя рефлексия проблем развития политологического сообщества и политологического образования. С этой точки зрения можно только поддаться на ироничную интеллектуальную провокацию Алексея Чеснакова и продолжить обсуждение проблем развития нашего сообщества.

А слух о смерти профессии «политолог» несколько преувеличен. Скорее речь идет о новом этапе осмысления сути профессии, ее компетентностного наполнения, позиционирования по отношению к власти и обществу.

P.S. Около 1000 или мене 0,2% от общего количества студентов-бюджетников в стране – столько ежегодно российские вузы выпускают политологов. Это в 26 раз меньше выпускаемых айтишников и во столько же – чем экономистов с менеджерами. Совсем немного, если ориентировать подготовку на востребованные и перспективные политические профессии.

Иван Чихарев, политолог

9 мая 2020 Новости
«Роснефть» совместно с МГУ запускает образовательную программу «Геномика и здоровье человека»
 «Роснефть» совместно с МГУ запускает образовательную программу «Геномика и здоровье человека» ПАО «НК «Роснефть» совместно с МГУ имени М.В.Ломоносова объявляют о запуске новой магистерской образовательной программы «Геномика и здоровье человека». Программа сочетает выдающиеся образовательные традиции Московского университета и использование новых биоинформационных технологий...
2 сентября 2019 Новости  Первый «Роснефть-класс» на базе МГУ подготовит специалистов для шельфовых и арктических проектов «Роснефти» При поддержке «Роснефти» на базе специализированного учебно-научного центра — школы-интерната имени А.Н. Колмогорова Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова создан первый «Роснефть-класс». 28 мая 2019 Новости  При поддержке «Роснефти» в МГУ прошел День биолога «Роснефть» поддержала и приняла участие в проведении Дня биолога в МГУ — традиционном празднике биологического факультета одного из ведущих вузов страны, который объединяет студентов, сотрудников факультета, выпускников и ученых-биологов.
© 2008 - 2024 Фонд «Центр политической конъюнктуры»
Сетевое издание «Актуальные комментарии». Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-58941 от 5 августа 2014 года, Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-82371 от 03 декабря 2021 года. Издается с сентября 2008 года. Информация об использовании материалов доступна в разделе "Об издании".