Стратегическое сдерживание: различия в западном и российском понимании

Стратегическое сдерживание стало движущей силой российской политики. В западной военной стратегии эта концепция не имеет точного российского эквивалента по ряду причин, связанных с историческими и военными аспектами, а также особенностями языка. Старший научный сотрудник американской исследовательской корпорации RAND Сэмюэл Чарап описал различия в западном и российском понимании стратегического сдерживания.

В английском языке слово «сдерживание» происходит от того же латинского корня, что и слово «террор», terrere, что означает «пугать» или «устрашать». При этом Чарап подчеркивает, что страх — это субъективное понятие. Таким образом, ценность сдерживающих действий «полностью зависит от их воздействия на восприятие целевого государства». Кроме этого, сдерживание в западном понимании предполагает предотвращение агрессии, поэтому начало войны — это по определению провал сдерживания.

Русское слово «сдерживание», напротив, происходит от корня «держать»: остановить что-то, что движется, либо замедлить что-то движущееся, противостоять давлению, предотвратить материализацию чего-либо.

Это языковое различие имеет важное значение в военной стратегии. Русское слово не имеет отношения к страху и, следовательно, не имеет психологической окраски. Оно связано с действиями, предпринимаемыми для сдерживания противника, не обязательно для того, чтобы повлиять на его психологическое состояние, и не предполагает исключительной сосредоточенности на предотвращении агрессии противника.

Чарап отмечает, что использование слова «сдерживание» в российской военной литературе о ядерном оружии — явление относительно недавнее. В советских стратегических документах это слово не использовалось, термин также отсутствует в официальной Советской Военной энциклопедии 1980 года. Впервые это понятие появилось в официальном российском документе в «Стратегии национальной безопасности» 1997 года.

В Военной доктрине РФ 2014 года есть понятие «системы неядерного сдерживания», которое определяется как «комплекс внешнеполитических, военных и военно-технических мер, направленных на предотвращение агрессии против Российской Федерации неядерными средствами».

В соответствии с официальным определением, предложенным Министерством обороны РФ, стратегическое сдерживание является гораздо более всеобъемлющим, чем англоязычное. Русский термин описывает «систему принудительных и ненасильственных мер, осуществляемых на постоянной основе одним государством с целью удержать другое государство от любых возможных принудительных действий». Действия, которые необходимо предотвратить, включают не только агрессию, но также «принудительное давление» и эскалацию военного конфликта. Стратегическое сдерживание в российском понимании предполагает также управление государством в мирное время.

Кроме этого, в определении Минобороны приводится широкий спектр мер в рамках сдерживания: сбор разведданных, информационные операции, мобилизация, демонстрационные удары, в том числе ядерные. Список охватывает практически все, что делают военные в мирное и в конфликтное время, за исключением крупномасштабных наступательных операций. В мирное время стратегическое сдерживание осуществляется для упреждения угроз и предотвращения агрессии, а в военное время — для предотвращения эскалации (или в интересах деэскалации) военного конфликта или для раннего прекращения конфликта, отмечается в определении Минобороны РФ.

Понимание стратегического мышления России для западных политиков крайне важно, так как оно дает возможность потенциально предвидеть поведение Москвы, отмечает Чарап. В то же время могут возникнуть противоречивые интерпретации действий российской стороны. Западным политикам следует подумать, могут ли действия, которые на первый взгляд сигнализируют об агрессии, на самом деле быть частью усилий для проведения переговоров. В определенных случаях желательно проверить это путем дипломатического взаимодействия. Кроме этого, западным чиновникам следует подумать о том, как россияне услышат их публичные заявления о сдерживании, учитывая описанные языковые и концептуальные различия. Например, когда НАТО заявляет, что ее передовые силы предназначены не для наступательных операций, а для сдерживания, вряд ли это вызовет одобрение в Москве. Вероятнее всего, Россия услышит характерный для холодной войны враждебный тон. Автор публикации рекомендует западным политикам использовать альтернативные термины — например, оборона или стабильность.