Хакерский захват

Бороться с киберпреступностью сложнее, чем с обычной преступностью. Понятно, что существуют специальные подразделения и в российских спецслужбах, и в спецслужбах других государств, и в Интерполе.

Другое дело, что зачастую правонарушения в Интернете - достаточно модная штука для молодежи.

Я не уверен, что эта мера, которая заключается в том, чтобы ужесточить наказание за взлом госсайтов, окажется эффективной. У нас в последние несколько месяцев среди различных государственных мужей очень модным стало предлагать ужесточать законодательство: либо перевести какое-либо правонарушение из разряда административных в разряд уголовных, либо, если оно уже уголовное, повысить в несколько раз наказание. Сейчас среди консервативно настроенных кругов считается хорошим тоном выступать с предложениями об ужесточении ответственности в той или иной областях. Но известную юридическую максиму никто не отменял, а звучит она так: неотвратимость наказания гораздо эффективнее предотвращает правонарушение, чем жесткость наказания.

Между тем инициатива об ужесточении наказания за взлом сайтов государственных учреждений поднимает очень важный пласт проблем, который связан с виртуализацией государства. Это касается не только России, но и всех развитых стран, где интернет-аудитория растет достаточно бурными темпами и происходит определенная виртуализация общества и государства.

Если раньше, буквально лет семь назад, Интернет был некой резервацией для абсолютного меньшинства, то сейчас очень многие государственные процедуры, которые имеют юридически значимые последствия, уходят в Интернет. И пенки с этого процесса пытаются снять представители хакерского сообщества, которые хотят контролировать процесс.

Поэтому, если сама инициатива сенатора вызывает некоторые сомнения, то та фундаментальная проблема, которую он поднял, требует своего изучения. Необходимо системно изучить и понять дальнейшие тенденции развития Интернета в России. И в первую очередь - в разрезе общения государства и граждан. Нужно понять, каким способом можно обезопасить или минимизировать участие злого умысла в деятельности так называемого «интернет-государства», потому что российские власти взяли четкий курс на максимальную интернетизацию госдеятельности. Кстати, этому курсу противодействует бюрократия, которая не привыкла к подобным процедурам. Но есть известная максима, что на пути прогресса стоять нельзя, и так или иначе этот курс, пусть даже и с определенными издержками, будет реализован.

А когда этот курс будет реализован, то думать о безопасности будет уже поздно, потому что влияние на процессы может перейти от государства к другим организованным группам (не важно, частным лицам или агентам какого-либо иностранного государства). О безопасности деятельности государства в Интернете необходимо задумываться уже сейчас: проводить определенные исследования, разрабатывать систему безопасности и подготавливать превентивные меры.

Очень важно, чтобы преступления, которые не имеют в своем составе насилия, все-таки считались менее тяжкими. Другими словами, должно быть менее опасным взломать сайт ведомства, чем убить главу этой организации. То, что предлагается сейчас, подразумевает, что гораздо проще будет по одному отстреливать руководителей государственных организаций, чем ломать их сайты. Я думаю, что это - неправильная логика закона и неправильная подсказка тем, кому не нравится власть.

Ужесточение ответственности как в символической акции протеста (случай с Pussy Riot), так и за взлом сайтов ведет к тому, что государство как бы подсказывает преступникам: «Не нужно таких акций. Лучше убивайте, взрывайте дома, делайте вещи, где есть реальное насилие, потому что ответственность за все виды содеянного будет одинаковой».

А вообще, главная проблема – найти преступника. Тем более – совершающего виртуальные преступления.

С учетом современных реалий проблема киберпреступности, а точнее – взлома сайтов, пусть даже и госучреждений, не очень актуальна для общества, и ее можно рассматривать лишь в контексте паранойи законодателей.