Типы модернизации
Задумываясь о модернизации, политики должны определиться с методами реализации намеченных перемен. Пока истории известны три главных типа модернизации, которые можно назвать тотальной, государственнической и программируемой.
Первая предполагает развитие промышленности любой ценой и полное пренебрежение к народу, его интересам и потребностям. Примеры: сталинская индустриализация 1928-1938 гг. (промышленное производство в СССР выросло в 3,9 раза) или рывок Третьего рейха (объем выпуска промышленной продукции в Германии впервые с прихода Гитлера к власти снизился в августе 1944 (!) г.). Что происходило за индустриальным фасадом этих обществ, известно (хотя Владимир Путин недавно заявил, что «мы проводили инновации в 1936, 1938, 1939, 1940 гг. и еще немного — в 50-х», подразумевая, вероятно, что позитивные тенденции тех лет перевешивали «мелкие перегибы» в области законности).
Вторая основана на создании компаний, получающих неограниченный доступ к бюджетным средствам и нацеленных на решение прорывных задач. Так возникли знаменитые японские кейрецу после Второй мировой войны, корейские чеболи в 1960-х гг., государственные компании в странах третьего мира (некоторые из них, как, например, основанная министерством аэронавтики Бразилии в 1969 г. Embraer, оказались весьма успешными). Тут на передний план выходили инвестиции и четкие целевые ориентиры, которые квазигосударственные компании должны были достигать.
Можно ли реализовать такие сценарии в современной России? Первый, хочется верить, принадлежит истории. Второй требует эффективной бюрократии, но опыт госкомпаний не обнадеживает. Издержки «Газпрома» на добычу 1 куб. м газа за последние восемь лет выросли более чем в 2,9 раза; «АвтоВАЗ» даже в успешном 2007 году получил выручку в 13 раз меньшую, чем германская BMW с таким же количеством работников.
Где же выход? На наш взгляд, нынешний уровень развития экономики России и сформировавшаяся в стране структура собственности требуют мягкой, или программируемой, модернизации, элементы которой применяются во многих развитых странах.
Речь идет о выделении стратегических направлений «индустриального прорыва» (в России ими могут стать повышение энергоэффективности, использование более современных строительных и производственных материалов, реализация инфраструктурных проектов, а также ряд других), в которых государство должно четко наметить желаемые ориентиры. Инструментами «побуждения к модернизации» стали бы санкции, применяемые к нарушителям, либо допуск тех, кто отвечает требованиям, к системе государственного заказа. Этот метод прост и используется в десятках стран. Так, например, ЕС с начала 1990-х гг. принял пять директив, снижающих выбросы углекислого газа на километр пробега легкового автомобиля (для дизельных двигателей этот показатель сейчас составляет 0,5 г/км, что в 5,4 раза ниже уровня 1992 г.). Уклониться от исполнения этих норм производители не имеют шанса. С 1998 по 2010 г. норматив удельного энергопотребления бытовых источников света снижен в 3,6 раза. «Насильственно» выводятся из употребления целые группы промышленных продуктов: от холодильников, использующих фреон, до лампочек накаливания.
Расходы на модернизацию производства по большей части ложатся на промышленные компании, хотя правительства готовы брать на себя их частичное финансирование (власти США, например, могут компенсировать автопроизводителям треть издержек на обеспечение вводимого с 2016 г. нового стандарта эффективности, требующего 40%-ного увеличения пробега нового автомобиля на 1 галлоне топлива).
В России все иначе. Власть не готова использовать самый распространенный инструмент понуждения бизнеса к инновациям. С советских времен не менялись нормативы строительства автодорог, требования к качеству железнодорожных путей, нормы износоустойчивости промышленных материалов. Введение убогих стандартов автомобильного топлива раз за разом откладывалось. «Вертикаль» наклонялась в любую сторону под давлением лоббистов, выделяя миллиарды на создание технологий, которые наша промышленность сама по себе никогда не начнет применять.
В монополизированной экономике нет рынка инноваций. «Прогнуть» министерство всегда дешевле, чем изменить производственный процесс. Почти во всех секторах использование действующих технологий и материалов связано с масштабной коррупцией. Переломить ситуацию может лишь изменение системы управления экономикой и создание органа, уполномоченного внедрять промышленные стандарты, следить за их соблюдением и вычищать с рынка тех, кто не готов им соответствовать. Только так власть может доказать свою модернизационную состоятельность.
