Учение о подобии
Сколько нужно интеллектуалов, чтобы перевести одного Беньямина? Считаем вместе: Иван Болдырев, А. Белобратов, А. Глазовой, Е. Павлов, Алексей Пензин, С. Ромашко, А. Рябовой, Борис Скуратов, Игорь Чубаров. Еще и редактор есть — Я. Охонько. Итого: 9 + 1 переводчиков и редакторов на полтора десятка статей общим объемом 260 с небольшим страниц. Так вот себе и представляю, как все десять переводчиков сотбрались в одном помещении и давай переводить да спорить! Классный переводческий мыслеколхоз, ну или, капустник если угодно! Впрочем, не подумайте чего, это не свидетельство немощи местных интеллектуалов. Тут в другом дело.
Пожалуй, ни из кого в последние годы местные интеллектуалы не сделали такого же культа, как из Беньямина. Как будто бы возвращение забытого классика поможет сделать некий шаг назад, на плацдарм, расширяющий наши рефлексивные возможности относительно того, какими же мы дураками были, когда предали Маркса и бросились в ненавязчивые объятья постмодерна.
Понятно, что это была скорее немного запоздалая реакция на переоткрытие Беньямина в 80-90-е годы на Западе. И как обычно для местной интеллектуальной тусовки, реакция поначалу выразилась имено в желании не переводить Беньямина для широкой аудиитории (прежде всего — ключевые работы, наиболее цитируемые, а не к примеру «Московский дневник»), а предварительно присвоить его, причем желательно так, чтобы копирайт определенных граждан на творчество прежде забытого гения, был неоспорим. Даже техническая аннотация книги носит следы такой борьбы за копирайт — у всех текстов есть еще и дополнительная «филологическая» редактура, что свидетельствует о вмешательстве в дело присвоения коллег из соседнего лагеря интеллектуалов.
Знаете, зачем нужны такие издания? Не только закрепить «копирайт». У них есть и другая функция — экономическая. После того, как праткически весь Беньямин оказывается переведен в комментариях и других переводах, искать все ссылки на Беньямина, если они вдруг необходимы, становится практически невозможно. Разве это нужно? Разве нельзя прост перевести Беньямина с источника, коли уж попалась цитата? Да, но в таком случае переводчик рискует напороться на недвольство какого-нибудь статусного члена тусовки, который на сосновании «не так переведенного фрагмента Беньямина» устроит всему твоему переводу обструкцию. «Ладно бы он напортачил с переводом цитаты другого философа — скажет интеллектуальный гуру — но он же небрежно отнесся к работе с самим Беньямином!» Для того и — культ Беньямина, весьма, кстати, неоднозначного мыслителя. «Он не знаком с историей освоения творчества Беньямина в России. Да он нас не уважает! Почему же мы должны уважать его?» — разъяснит гуру. И будет, наверное, по своему прав. Философы РФ — объединяйтесь! Ведь они не могут жить, не делая из какого-нибудь философа культ.
Так что перевод наиболее значительных текстов Беньямина появляется на русском языке как всегда запоздавшим. Причем, структурно запоздавшим.
Вальтер Беньямин, «Учение о подобии. Медиаэстетические произведения», М., РГГУ, 2012. — 288 с.
