Ум и горе

литературный критикВиктор Топоров

литературный критикВиктор Топоров

Десятисерийный телефильм «Смерть Вазир-Мухтара» встречен без особого энтузиазма по целому ряду причин – от традиционно восторженного отношения интеллигенции к как бы не экранизируемому в принципе культовому роману, по которому он снят, до весьма одиозного имени сценариста, которое неразрывно связано все в том же интеллигентском сознании не столько даже с кинематографом, сколько с околокиношной деятельностью уже дважды утомленного солнцем Никиты. Согласно расхожему мнению, в итоге получился неплохой телефильм о последних годах жизни А.С. Грибоедова, но никак не экранизация знаменитого романа Юрия Тынянова. Это не совсем так или, вернее, совсем не так; создатели сериала некоторым образом попали в цель; отдельный вопрос, правда, получилось ли у них это осознанно или нечаянно.

В застойные годы яркую и неоднозначную работу над «Смертью Вазир-Мухтара» проделал диссидент и будущий эмигрант (а также, на мой взгляд, психически не вполне здоровый человек) Аркадий Белинков. Разбор романа – лучшая глава его скандально прославившегося исследования о Тынянове, журнальная публикация которого была внезапно прервана по идеологическим причинам. В работе о Тынянове и отдельно об Олеше («Сдача и гибель советского интеллигента», многие пассажи как раз из этой вышедшей уже за рубежом и посмертно книги наводят на мысль о, мягко говоря, психической неадекватности ее автора) Белинков выволок, как тогда говорили, из текста подтекст или, как сказали бы сегодня, деконструировал эзопов язык, которым по преимуществу изъяснялись оба видных советских писателя, что и вызвало как восторги вольнодумцев, так и возмущение власть предержащих.

О своей исторической прозе (вершиной которой, безусловно, является «Смерть Вазир-Мухтара») сам Тынянов выразился так: «Я начинаю там, где кончается документ». Я начинаю изъясняться эзоповым языком и предлагаю читателю острые политические аллюзии, – так было бы, безусловно, точнее. Грибоедов у Тынянова – именно что советский интеллигент с дореволюционным прошлым, лишь чудом не посаженный и живущий в постоянном ожидании ареста. Политика волнует его и сама по себе и как концентрированная экономика (отсюда и грибоедовские проекты), но превыше всего он ставит занятия поэзией. Творческий кризис, в котором он пребывает последние годы жизни («трагедия была плоха» – в романе эти слова проходят рефреном), имеет не столько личное, сколько общественное объяснение: разгром декабристов, николаевская реакция, спертый воздух, в котором невозможно не задохнуться. Но царь добивает его, уже раздавленного (как казнила своих уже покаявшихся врагов «внутренняя партия» в романе Оруэлла), посылая на верную гибель.

Всё это более-менее точно воссоздано в сериале. От себя создатели добавили разве что парочку дополнительных аллюзий, лежащих, впрочем, на поверхности, – воровство, взятки, кумовство и т.д. Все эти мотивы в романе есть, но в сценарии они усилены и по мере авторского умения актуализированы. В телефильме произносится (Грибоедовым в том числе) несколько дежурных патриотических слов, но это не должно вводить в заблуждение: речь идет не о России, а о пресловутой этой стране, в которой служить (и писать! и жить!) нельзя, а прислуживаться тошно. Одним словом, сериал о Грибоедове – вполне себе либеральное, чтобы не сказать демшизоидное изделие. Кукиш в кармане. В данном случае, кукиш в державном кармане у Михалкова.

С документами, пока они не кончались, Тынянов работал мастерски. Изобразив Грибоедова этаким сменовеховцем в канун большого террора, он вписал его в абсолютно достоверный (и лишенный анахронизмов) контекст николаевской эпохи. Вписал как человека, в принципе ни в один исторический контекст не вписывающего.

Создатели сериала пошли по другому пути, но парадоксальным образом добились аналогичного результата. Историческую достоверность здесь подменил откровенный лубок: Петербург, Москва, Грузия, Персия одинаково разляписты и неправдоподобны. Царь, Пушкин, Бенкендорф, Булгарин и все остальные – откровенно нелепые ряженые; об армейских генералах, о персах, о полицейских шпиках и крепостных людях, о комических старухах-княгинях и говорить нечего. Задействован чуть ли не весь «Ленфильм» – и весь он, за небольшие, должно быть, деньги самым бесстыдным образом кривляется. А вот молодой актер Елисеев в роли Грибоедова живет в образе, выламываясь тем самым из потешного окружения. Конечно, это не Грибоедов, а скорее Иван Карамазов или Клим Самгин (последний в меньшей степени), но это единственный живой актер в кукольном театре. А в романе у Тынянова Грибоедов – единственный современный герой в исторически достоверном, но мертвенном мире. То есть , вопреки едва ли не всему вышесказанному, телеверсия состоялась.

Произошло ли это осознанно или нечаянно, я не знаю. Но даже если нечаянно… В конце концов, авторское название «Горя от ума» – «Горе уму» – гораздо хуже нечаянно, в надежде смягчить цензуру, придуманного нынешнего.