Вакцинный трек «разбитых надежд»

политологГлеб Кузнецов

Очередные тезисы с научного совета ВЦИОМа. На этот раз про вакцинацию в первом мире.

Вакцинный трек занимал особое место во всем сонм сюжетов «мира пандемии». Хотя бы потому, что долгое время он был исключительно позитивный и символизирующий скорую и неизбежную победу рационального разума над «дикой природой» коронавируса. Но ситуация поменялась, когда от феномена пропаганды и биржевых спекуляций вакцинация стала реальностью.

1. Общее очарование наукой (весна — лето). Стоимость вакцинных компаний росла, надежды крепли. Вакцинация продавалась в западных обществах как акт буквально спасения. Тяготы карантина представлялись «конечными», а концом карантина должна была стать вакцинация. В медиа вакцина уравнивалась с победным прекращением войны.

2. Всеобщее осуждение «русских схизматиков». Которые вышли со своим спасением раньше всех. Развивались тезисы, что российское «спасение ненастоящее», что это все ложная пропаганда. В дискредитацию «Спутника» вкладывались значительные ресурсы. Продвигались тезисы как минимум — непонятно какой, в смысле безопасности\эффективности, а как максимум — опасной и неэффективной «путинской вакцины».

3. И вот — на рубеже осени и зимы — в западном мире появились первые две зарегистрированные вакцины. И что выяснилось по появлению?

• Что спасение откладывается. Пропагандируемая угроза «штаммов» создает фундаментальные риски для самой идеи «спасения через вакцину».
• Что  западные компании не могут произвести нужное количество вакцины в обозримой перспективе.
• Что системы здравоохранения не способны «в режиме нормальной работы» вакцинировать свои общества.
• Что эффективность вакцин оспаривается (трактовка перешла от невозможности заболеть вакцинированным к невозможности заболеть с серьезными симптомами), а сами вакцинированные якобы способны распространять инфекцию, что заставляет относиться к ним в смысле регуляции не как к «спасенным», а как к «обычным» людям — маски, карантины и так далее.
• Это все резко снижает популярность вакцинации как таковой.

Итак, на конец февраля мы можем констатировать провал пропагандистской конструкции «выход из пандемии через вакцинное спасение».

Особое место занимает «кейс» AstraZeneca. В нем, как в капле воды, отразились все проблемы пандемии как таковой.

• AstraZeneca вела наиболее истеричную и пафосную рекламную кампанию своего продукта (скорее не AstraZeneca, а «Оксфорд», конечно, но продукт то их общий).
• AstraZeneca многократно попадалась на «странных» данных с эффективностью\безопасностью.
• AstraZeneca после регистрации срывает план поставок на все рынки.
• AstraZeneca занимается манипуляцией с ценами (для пользователя в Африке порция вакцины стоит почти в три раза дороже, чем для европейца).

В результате на европейском рынке репутация вакцины такова, что целые группы населения и регионы начинают в условиях вакцинного дефицита отказываться от продукта AstraZeneca. Это Швеция — две провинции на вчера, это врачи в Германии (они не хотят AstraZeneca, требуют Pfizer или Moderna, а они только для стариков) и так далее.

4. Доступ к вакцине превратился в своеобразную валюту. Очередь на вакцинацию несет черты всех советских очередей одновременно. Смотреть на это одновременно смешно и стыдно.

Сам подход — сначала старики — потом все остальные — во-первых неэффективен, во-вторых лицемерен, в-третьих сам по себе дискредитирует идею вакцинации (старики логично демонстрируют максимальное число побочных эффектов — раз, и умирают в темпе, принятом для их возрастной группы. Два, — что общественное мнение связывает с вакцинами).

Европейские страны сотрясают скандалы, связанные с «внеочередной» вакцинацией тех или иных групп населения — от начальства до официантов в ресторане, соседнем с клиникой. В результате — вакцинаторы предпочитают выливать то, что не могут использовать «по правилам», чем рисковать. В условиях вакцинного дефицита тысячи доз вакцины оказываются выброшенными. Это все попадает в СМИ. Принимаются законы и нормативные акты, создающие преференциальные группы: например политики в Португалии поставили отдельным законом себя в «очереди» выше медработников, чем вызвали огромное возмущение.

Очередь на вакцину стала отдельным дискредитирующим саму систему самовоспроизводящимся механизмом, как неравенство в доступе к благам системно и последовательно дискредитировало СССР.

5. Политический класс осознал сложности и риски и после некоторого замешательства и паники полностью сменил повестку дня и пропагандистскую картинку.

Интересным аспектом этой самой «паники» стала временная реабилитация «Спутника» в европейской и американской повестке медиа. Вдруг выяснилось, что «Спутник» — не просто то же хороший, а прям таки прекрасный. И Европа заявила о готовности его регистрировать и производить. Но паника закончилась. И вот Урсула фон дер Ляйен заявила, что русским надо вакцинироваться самим, а не распространять свои вакцины. Краткий миг неуверенности закончился, и ЕС снова не выражает желание пользоваться нашим или китайским продуктом.

Реальным же коммуникационным ответом на сложности и риски стало «отвязывание» заболеваемости\смертности\загруженности больниц\вакцинации от карантинных мер. Больше никто не говорит, что когда пандемия пойдет на спад, а вакцинированных станет много — мы все выйдем из карантина и заживем как прежде. Наоборот, пропагандируются штаммы, а сам момент выхода из пандемии погружен в туман.

6. В результате сама вакцинация перестала быть «гарантией спасения», а превратилась в одну из мер давления на общества, обвязанную как и все прочие пандемийные меры в ту или иную форму государственного принуждения и медиа-цензуры. При этом созданное «вакцинное неравенство» отправляет активные группы населения на вакцинацию на середину лета и даже осень, что превращает вакцину из надежды в главное разочарование обществ в пандемию. Фактически стиль подачи вакцинной кампании превратился в еще один механизм агрессивной дискриминации и нарушения прав активных и деятельных возрастных групп причем под старым соусом — дискриминация «молодых» спасает жизни старикам. Новости при этом, что «еще 200 стариков умерло в домах престарелых после вакцинации вакциной Pfizer» не добавляют аргументу убедительности, а скорее сообщают абсурд. Сообщение властей выглядит так: «Когда закончится пандемия мы не знаем. Будет ли вакцинация эффективной мы не знаем. Но для того чтобы зажить обычной жизнью необходимо вакцинироваться. А очередь твоя, дорогой 30-летний наступит в лучшем случае в августе, а в худшем в ноябре». Полагаю, что такой властный нарратив и ведет к ожесточению протестов а кое где и к бунтам в политическом классе.

7. Любопытно, что в России этого удалось избежать. Фактически альтернативой «разбитой надежде вакцинации» стало принятие пандемии, как одного из факторов внешней среды. Выход из карантина начался раньше и без связи с вакцинацией. Доступ к вакцине оказывается предоставлен всем возрастным и профессиональным группам. С вакцинацией не было изначально связано столько надежд и обещаний, как в Европе. Поэтому, несмотря на европейские темпы вакцинации, у нас на вакцину смотрят скорее с оптимизмом, чем с разочарованием. А «вакцинное неравенство» не ощущается так сильно и остро, как в Европе.

Источник