Возвращение в мейнстрим
18 мая 2010 года в Великобритании состоялось первое заседание Палаты общин нового созыва. Спикером нижней палаты парламента был вновь избран представитель Консервативной партии Джон Беркоу, впервые занявший этот пост 22 июня 2009 года. Основное значение первого заседания свелось к тому, что основные партии страны смогли определиться с новой диспозицией в Палате общин. Так, Консервативная партия, занявшая по итогам всеобщих парламентских выборов 6 мая первое место, примерила на себе роль ключевого политического субъекта королевства. Партия либеральных демократов (ПЛД) впервые с 1920-х годов выступила в статусе игрока, имеющего влиятельное представительство в кабинете министров, и поэтому оказалась на одном фланге с тори. В свою очередь Лейбористской партии Великобритании (ЛПВ) пришлось впервые с 1997 года почувствовать себя в качестве оппозиции. На этом фоне уже 20 мая правящая коалиция консерваторов и либеральных демократов обнародовала программу действий правительства на среднесрочную перспективу. Она была составлена на основе относительно пропорционального «сведения» инициатив из предвыборных программ двух партий и охватила все основные сферы жизни Соединенного Королевства, которые будут находиться в центре внимания нового кабинета.
Публикация первого программного документа коалиционного правительства ознаменовала собой полноценное возвращение консерваторов в мейнстрим британской политической жизни. Впервые после унизительного поражения на всеобщих выборах 1997 года тори вернулись в большую политику королевства как сила, способная предложить и начать реализовывать программу масштабных внутриполитических и внутриэкономических реформ. Несмотря на то, что программа британского кабинета включила и предложения либ. демов, она в первую очередь является продуктом креативного политического мышления консерваторов. Тори контролируют 305 мест в Палате общин из 649. А в кабинете министров им принадлежит 18 портфелей из 23. Вполне естественно, что при таком балансе сил они смогли добиться включения львиной доли своих предвыборных наработок в первый документ правительства. Пропорциональное «сведение» партийных инициатив в одном документе априори отводило для них главную роль. Программа коалиции для кабинета министров стала манифестом консервативных преобразований страны, дополненным либеральными предложениями, затрагивающими отдельные сегменты политического и экономического развития страны.
Доминирование Консервативной партии в господствующей тенденции политических процессов Соединенного Королевства находит наиболее рельефное отражение в основных приоритетах работы кабинета министров на 2010 год. Практически все инициативы правительства, направленные на оздоровление национальной экономики, являются неотъемлемыми элементами программы действий тори. Речь, прежде всего, идет о жестких мерах по сокращению бюджетного дефицита. Большая их часть, как и обещали тори в ходе предвыборной кампании, будет принята уже в этом году. В том числе за счет серьезного сокращения социальных расходов. Кроме того, консерваторы намерены внести заметные изменения в налоговую политику. Так, они планируют повысить подоходный налог, налог на добавленную стоимость, ставку налога на прибыль. Консервативное доминирование в сфере экономической политики – результат контроля над Казначейством. Несмотря на то, что «свобода рук» консерваторов в министерстве финансов ограничена представителем либ. демов Дэвидом Лоузом (он занял пост главного секретаря казначейства), главным действующим «лицом» финансово-экономической политики кабинета выступает «правая рука» лидера тори Дэвида Кэмерона, канцлер казначейства Джордж Осборн. Он входит в ближний круг премьер-министра и является одним из его последовательных лоялистов. Именно в руках Осборна находятся главные механизмы планирования и формирования модели активности правительства на экономическом треке, что подтверждает лидирующие позиции Консервативной партии.
В идеологическом измерении политический триумф тори обеспечивается концепцией либерального консерватизма (Liberal Conservatism). Она подразумевает сохранение принципов индивидуализма и широких политических свобод при одновременном повышении уровня коллективизма в общественной жизни и росте социальной ответственности государства. По сути, либеральный консерватизм представляет собой социально ориентированный консерватизм. Тори не отказываются от традиционных британских ценностей (в том числе и тех, которые активно продвигались Маргарет Тэтчер), однако дополняют их прогрессивным (по сути, «континентально европейским») вовлечением государства в жизнь общества. При этом активная апелляция платформы к либеральным ценностям (таким как гражданские свободы, частная собственность, свобода частного предпринимательства) позволила идеологам Консервативной партии (в частности, Стиву Хилтону) идентифицировать её именно как либеральный консерватизм.
По мере интеграции концепции либерального консерватизма в ткань британского политического дискурса, многие обозреватели заговорили о том, что тори стали использовать её в угоду либ. демам – своим союзникам по коалиции. Это не соответствует действительности. Идея либерального консерватизма была важным компонентом программы Консервативной партии с момента начала предвыборной гонки и не имеет отношения к колебаниям политической конъюнктуры после 6 мая 2010 года.
Однако пребывание в основном русле политики Великобритании не обещает быть для тори абсолютно безоблачным. Консервативно-либеральное правительство рискует находиться под постоянным давлением групп влияния консервативной фракции в Палате общин. С момента образования коалиционного кабинета заметная часть тори, представляющих преимущественно «заднескамеечников», начала подвергать критике «большую сделку» с либ. демами. В понимании консервативных «низов» Кэмерон пошел на слишком большие уступки ПЛД ради получения доступа к власти. С точки зрения недовольных официальным курсом партии, в перспективе сдача позиций перед вигами может привести к серьезному ослаблению потенциала тори на внутриполитической сцене королевства. О своем несогласии с политикой Кэмерона рядовые члены партии заявили уже с момента первых шагов правительства, начавшего свою работу 12 мая. Так, «заднескамеечники» подвергли критике обязательство премьер-министра проработать в коалиции с либеральными демократами пять лет – до мая 2015 года. Они же выступили с возражениями против перспектив принятия особого законодательного акта, по которому роспуск парламента может быть осуществлен не на основе волеизъявления простого большинства, а 55% депутатов. Следует полагать, что активное противодействие коалиционному правительству «заднескамеечники» будут оказывать и в последующем. Объединение с либ. демами воспринимается ими как угроза для консерваторов. В понимании простых членов партии она противоречит базовым императивам идеологии тори. Пока «заднескамеечники» действуют несколько разрознено и не находят поддержки у ключевых консервативных политических «кланов». В частности, к ним достаточно индифферентно относится правый фланг (в том числе потому, что их представитель Ян Дункан Смит вошел в состав кабинета, став министром по делам труда и пенсий). Однако нельзя исключать, что по мере работы правительства, правые откажутся от приверженности «мотивированному молчанию» и поддержат партийные «низы».
Стремясь ослабить потенциальное давление со стороны скептически настроенных тори, руководство консерваторов выступило 19 мая с предложением открыть членство в Комитете 1922 (представляет интересы «заднескамеечников») для всех членов партии, в том числе и тех, которые занимают министерские посты. Эту идею озвучил лично Кэмерон. Главная цель такого хода, несмотря на жаркие дебаты одобренного 20 мая, – демонтировать внутреннюю оппозицию и добиться необходимой «свободы рук» для действий на политическом треке. Тем самым верхи Консервативной партии продемонстрировали не только желание избавить себя от изматывающей конфронтации с «заднескамеечниками», но и высокий кредит доверия к ПЛД. Ради сохранения пребывания в мейнстриме, верхушка тори пошла на использование тактики подавления внутренней оппозиции, лишь бы она гарантировала им стабильность коалиции с либ. демами. Доступ к управлению королевством рассматривается Кэмероном и его окружением выше, чем сохранение лояльности традиционным политическим приоритетам консерваторов. Это говорит о высоком уровне лабильности вошедших в правительство представителей верхушки партии. Они готовы «подстраиваться» под смену внешней конъюнктуры и подчинять своему мнению остальные партийные группировки.
Пока противодействие «заднескамеечников» представляет собой главную угрозу для стабильности двухпартийного кабинета. В рядах тори не только нет единства по вопросу коалиции с либ. демами, но и существует серьезное расхождение мнений относительно уступок, сделанных партийным руководством вигам ради создания нового кабинета министров. Консервативная оппозиция ставит под вопрос правомерность политического курса, проводимого Кэмероном и его командой, как применительно к партии, так и на общенациональном уровне. В перспективе развитие этой линии может привести к обострению борьбы за лидерство внутри Консервативной партии. Пока «критики с задних скамей» не обладают достаточно яркой и харизматической фигурой. Однако в их рядах уже есть достаточный пул довольно статусных политиков, готовых к перманентному давлению на «переднескамеечников». Речь, прежде всего, идет о Грэме Брэди и Ричарде Оттавэе. Они уже успели зарекомендовать себя как яростные противники реформы избирательной системы, предлагаемой Кэмероном в качестве главной уступки либ. демам. При этом Брэди, будучи всего лишь на год младше действующего премьер-министра, может войти в число главных претендентов на лидирующие позиции в партии, позиционируя себя как представитель интересов рядовых консерваторов. Он входил в число «первого ряда» тори, однако, из-за разногласий по вопросу о средних школах, был вынужден перейти на задние скамьи и в настоящее время рассматривается как один из кандидатов на пост председателя Комитета 1922.
На этом фоне возможности для потенциальной «фронды» вигов выглядят менее внушительными. В отличие от консерваторов все форумы либеральных демократов, посвященные согласованию коалиционной программы правительства, включая специальную конференцию ПЛД, прошедшую в Бирмингеме 16 мая, характеризовались практически полным единством мнений и одобрением курса, выбранного Ником Клеггом. Единственным влиятельным членом партии, публично выступившим против коалиции, оказался её бывший лидер Чарльз Кеннеди. Естественно, что ощутимого воздействия на общую позицию партии его мнение, высказанное в «личном качестве» оказать не могло. Данный факт говорит о том, что для либ. демов участие в коалиционном правительстве важнее, чем для тори. Возвращение к власти в понимании вигов превыше собственных политических предпочтений. И ради сохранения доступа к механизмам реального управления страной они готовы поддерживать формат партнерского взаимодействия с консерваторами, предлагаемого Клеггом и его политическими стратегами (речь, прежде всего, идет о Винсе Кейбле и Дэнни Александере). В этой связи обращает на себя внимание разность степени доверия к лидерам двух правящих партий. Если в ПЛД Клегг обладает практически безграничным и непререкаемым авторитетом и противодействие его линии априори считается моветоном, то в Консервативной партии Кэмерон таким уровнем доверия похвастать не может. Продвигаемый им курс встречает пусть пока и ограниченное, но в то же время уже вполне осознанное сопротивление со стороны «фрондирующих» внутрипартийных группировок. Данное обстоятельство - важное свидетельство того, что основные вызовы существованию нового британского правительства будут исходить преимущественно из «недр» Консервативной партии.
Максим Минаев, эксперт Центра политической конъюнктуры, специально для АК
