Япончик и «Пророк»
литературный критикВиктор Топоров
Фильм Жака Одиара «Пророк» (Гран-при в Каннах) выходит в отечественный прокат вовремя - как раз когда, так и не оправившись от очередного покушения, умер в больнице Вячеслав Иваньков (Япончик) – один из вполне возможных прототипов лицензионной российской версии французского тюремного киноромана, буде такой проект у нас «поднимут» (что после лицензионных «Горячих новостей» - кальки с одноименной гонконгской картины - отнюдь не кажется столь уж невероятным).
Фильм Одиара – и во Франции, где его успели уже выдвинуть на «Оскара» в категории «иностранное кино», и российскими критиками, посмотревшими его раньше основной массы зрителей, - принят восторженно. (Честно говоря, не очень понимаю, почему.)
Спорят разве что о трактовках – двух реалистических и тоже двух аллегорических. Впрочем, наличие какой бы то ни было аллегорики или, вернее, эмблематики, сам режиссер (нарекший главного героя – арабского юношу, попадающего во французскую тюрьму «чуркой» и выходящего оттуда «крестным отцом», - Маликом, то есть Царем, а его учителя и основного оппонента – Цезарем, и сам фильм – «Пророком») яростно отрицает.
Да ведь и впрямь: арабский Царь перехватывает у корсиканского Цезаря власть над «общеевропейским» исправительным учреждением и становится при этом Пророком – какая уж тут, к черту, символика. Всё сказано открытым текстом – как у Феллини в «Дороге» или у Тарковского в «Андрее Рублеве». (Только, увы, не в пример слабее.)
Две реалистические интерпретации – гангстерская сага и роман воспитания – переплетаются; вопрос о главенстве той или другой в рамках этой пары и впрямь дискуссионен. «Сажайте, и вырастет!» - полемически назвал свой первый роман популярный отечественный писатель Андрей Рубанов, в свое время, не столь уж отдаленное, успевший, по слову другого писателя (уже немецкого), отведать тюремной похлебки.
Борьба этнических преступных группировок разворачивается в фильме «Пророк» и в остроге, и вне его; сам Малик совершает большинство преступлений (ничего личного! Только бизнес) в ходе краткосрочных – на пол-суток – выходов на волю; но и в таких «отпусках» (как и в коррумпированности тюремного начальства) нет в отечественной традиции ничего нового.
«В тюрьме ты и оглох, в тюрьме ты и прозрел», - написал в советское время один политзэка другому (Юлий Даниэль – Анатолию Марченко). Малик из фильма «Пророк» и «прогнулся» перед корсиканскими мафиози, и научился у них всему, что нужно знать. Всему, что нужно знать гангстеру, разумеется.
Два аллегорических смысла находятся друг с дружкой в отношениях сложного соподчинения. Возвышение «арабского большинства», оно же «большинство мусульманское» (поначалу не столько разобщенного, сколько дезориентированного) и деградация «старушки-Европы» (в лице корсиканских бандитов) считываются кинозрителем легко; несколько туманнее выглядит вопрос о «пророческой миссии» Малика.
Этот юноша здесь – «пророк двойного назначения»: он указывает единоверцам «путь истинный» (и возглавляет их, сказали бы в отечественной Сети, «движуху») – и он же перенимает у корсиканцев гангстерский «ветхий завет» с тем, чтобы адаптировать его к нуждам преступников из «третьего мира».
Но, какого бы истолкования ни придерживались те или иные поклонники фильма «Пророк», все они отмечают поразительное бесстрастие этой картины – причем как ее главное художественное достоинство. Вот, дескать, подлинный взгляд со стороны, который чуть ли не автоматически превращается во взгляд сверху!
Мне, однако же, кажется, что стиль объективной констатации фактов, в котором снята картина, представляет собой ее катастрофический и неисправимый изъян. Разумеется, мудрая притча беспристрастна, но сам-то мудрец беспристрастным быть не может. А художник – тем более. «Равноудаленность» Одиара от героев его картины - как на реалистическом, так и на символическом уровне - оборачивается равнодушием к их судьбам. Зрительским равнодушием в том числе. Интерпретировать этот фильм интересно, а смотреть – скучно. Да и длится он, кстати говоря, два с половиной часа.
О том, что тюрьма – школа жизни, мы знали и без Одиара: сажайте, и вырастет. И о том, что Западу не сойтись с Востоком, - тоже. Картина, конечно, стильная, но, при всей крутости замеса, скорее, иллюстративная. И Малик не пророк, да и Цезарь явно недотягивает ни до Вито Корлеоне, ни до Деда Хасана.
