За что подвергли остракизму Санакоева

Министр иностранных дел Республики Южная Осетия Давид Санакоев получил от парламента республики вотум недоверия за противодействие процессам интеграции с Россией.

Единомышленники опального чиновника утверждают, что именно опубликованный Санакоевым проект стал основой того Договора о союзничестве и интеграции России и Южной Осетии, который подписали 18 марта 2015 года президенты двух стран. Однако сравнение двух документов свидетельствует об обратном: похожи они лишь в части социальной защиты населения, а во всех принципиальных направлениях интеграции — прямо противоположны. И на подпись президентам поступил проект, разработанный парламентом республики.

Читайте также Россия и Южная Осетия подписали договор о союзничестве

Оба документа общедоступны: подписанный главами государств и опубликованный Давидом Санакоевым. Их анализ показывает, что в вопросах обороны и безопасности, противодействия преступности, таможенного регулирования проект Санакоева закладывал приличную дистанцию между странами, закрепляя при этом за Россией финансовые и организационные затраты на развитие экономики Южной Осетии. Подписанный президентами договор, как и добивался югоосетинский парламент, предполагает глубокую интеграцию, в том числе посредством передачи России части полномочий в этих сферах.

Статья 2 Договора предельно четко определяет, что оборону и безопасность Южной Осетии, включая защиту и охрану ее государственной границы, в полной мере обеспечивает Россия. Часть подразделений Вооруженных Сил и органов безопасности Южной Осетии для этого войдут в состав российских. По существу — российская армия перераспределяет свои силы и средства для охраны и защиты территории Южной Осетии — по своим стандартам и нормативам, с одновременным повышением уровня подготовки и обеспечения вошедших в ее состав югоосетинских подразделений.

Проект Санакоева (статья 6) предполагал создание региональной объединенной группировки войск. Таким образом, Россия, помимо содержания своих сил на этом направлении, содержания на своем балансе всей Республики Южная Осетия, должна была бы создать и взять на содержание еще одно новообразование — объединенную группировку. А именно — для достижения оперативной (тактической) совместимости провести «модернизацию Вооруженных Сил Республики Южная Осетия, в том числе унификацию стандартов военного управления, материально-технического обеспечения, денежного довольствия и социальных гарантий военнослужащих, а также организовать оснащение Вооруженных Сил Республики Южная Осетия современными видами вооружения».

Читайте также Опять двойка!

Ну и в дальнейшем — проводить «мероприятия по обучению, вооружению, финансовому и материально-техническому обеспечению Вооруженных Сил Республики Южная Осетия по стандартам, применяемым в Вооруженных Силах Российской Федерации». То есть ни делегирования полномочий, ни интеграции не предполагалось. Только односторонние усилия России по содержанию, укреплению, усилению ВС РЮО в довесок к уже имеющимся обязательствам перед республикой. При этом возможности управления этим новообразованием для России были бы ограничены, а повышение надежности рубежей обусловлено большим набором дополнительных организационных и финансовых мероприятий.

«Положение п. 3 статьи 6 этого проекта идет вразрез с вопросами военной целесообразности единого командования на театре военных действий — говорит военный эксперт Владимир Щербаков. — В нем, в частности, указано: "Решение о применении Объединенной группировки войск (сил) на территории Республики Южная Осетия согласовывается с Главнокомандующим Вооруженными Силами Республики Южная Осетия».

В условиях современной войны, когда на принятие единственно верных решений на применение сил и средств требуются в буквальном смысле считанные минуты и секунды, и при условии того, что противником в случае развязывания войны будут применяться все силы и средства радиоэлектронной борьбы, нацеленные на нарушение связи и управление нашими силами, требование согласования на применение боевых частей для отражения агрессии — нереально и даже преступно. Даже если предположить гипотетически, что совершено нападение на Россию и Южная Осетия решит прийти на помощь, совершенно непонятно, чем она может помочь в отражении крупномасштабной агрессии? Какую роль она может сыграть и насколько оперативно будет оказана эта помощь?

Необходимо откинуть все условности здесь и прямо сказать, что именно Россия берет на себя все расходы и обязательства по формированию единого контура безопасности и обороны, именно Россия будет нести основное бремя по отражению агрессии как против нее самой, так и против Южной Осетии. А в этом случае, принимая во внимание скоротечность современных боевых действий, у такого контура должно быть одно командование (командующий), одна цепь управления — сверху донизу и, наоборот, и именно Россия должна возглавить эту управленческую цепь. Если руководство и граждане Южной Осетии боятся потерять при таком единоначалии свою идентичность, то включаемые в состав военной структуры России подразделения Южной Осетии могут получать статус национальных или отдельных формирований. Наподобие того, как это имеет место быть сегодня в российских Вооруженных Силах в отношении казачьих частей и т.п.

Кроме того, министр обороны Южной Осетии или командующий ВС Южной Осетии может, сохраняя свой текущий пост, назначаться заместителем командующего российской военной базы или региональной группировки войск. Таким образом будет обеспечено и соблюдение принципа единоначалия в военном командовании, и соблюдена национальная идентичность южноосетинских подразделений.

Фактически не соответствует реальности и п. 6 статьи 6, в котором указано: «Договаривающиеся Стороны взаимно признают документы о присвоении воинских званий, получении военного образования, прохождении военной службы, награждении государственными наградами Договаривающихся Сторон, а также аналогичные документы, выданные в Вооруженных Силах бывшего Союза ССР». Если в отношении последнего постулата — о документах периода существования СССР —  можно еще дискутировать, то постсоветский период однозначно не позволяет осуществить такое взаимное признание, что повлечет за собой соответствующие материальные расходы и в какой-то мере моральный урон одной из сторон.
Кстати, такого положения — о взаимном признании документов о воинских званиях и госнаградах и прохождении службы — нет даже в таком «образцовом» военном блоке, как НАТО. Проще говоря, польский или румынский генерал никоим образом не рассматривается как ровня генералу немецкому или британскому и тем более — американскому.

В части сотрудничества органов внутренних дел Санакоев закладывал тот же принцип, что и в сфере безопасности. Статья 9 его проекта, в сущности, констатировала текущее положение дел — размыто, безадресно и беспредметно глася, что «стороны осуществляют совместную деятельность (как вариант — «осуществляют взаимодействие») по обеспечению законности, правопорядка и общественной безопасности, противодействию коррупции, контролю за оборотом наркотиков, принудительному исполнению судебных актов, исполнению уголовных наказаний на территории Республики Южная Осетия». Однако требовала для этого провести повышение материально-технического обеспечения уполномоченных органов Республики Южная Осетия, задействованных в реализации этих задач, денежного содержания и социальных гарантий сотрудников этих органов до уровня СКФО РФ.

Подписанный же президентами договор в этой части определяет конкретный механизм противодействия преступности: создает совместный информационно-координационный центр органов внутренних дел (ст. 4). Его предполагается наделить широкими полномочиями, позволяющими вести полноценную эффективную деятельность, — от обмена информацией до, вероятно, совместной оперативно-разыскной деятельности. В этом контексте логично и заложенное в договоре софинансирование поэтапного повышения материально-технического обеспечения органов внутренних дел РЮО, денежного довольствия и социальных гарантий их работников

Интеграция таможенных органов России и Южной Осетии согласно ст. 5 Договора произойдет путем применения законодательства Таможенного союза и Российской Федерации о таможенном деле, а также — используемых в России средств автоматизации, штатных программных средств и технологий в области таможенного дела. Проект Санакоева интеграцию в этом направлении не предусматривал, а вновь закреплял «согласованную политику в области таможенного дела» (ст.10).

Квинтэссенцией стяжательского видения процессов интеграции в проекте Санакоева стал раздел о формировании единого социально-экономического пространства. И если социальную составляющую в части зарплат бюджетников, пенсий и медицинского обслуживания все стороны видели единообразно и приняли в полной мере, то экономическая часть проекта Санакоева как минимум на 25 лет освобождала бы власти Южной Осетии от забот о развитии собственной экономики. Статья 11 проекта Санакоева закрепляла за Россией обязательства по формированию и развитию объединенных энергетической и транспортной систем, взаимоувязанных систем связи и телекоммуникаций, иных элементов инфраструктуры, а также содействие «в развитии экономики Республики Южная Осетия, в том числе в развитии производственной сферы, гидроэнергетики, газовой инфраструктуры, агропромышленного комплекса».

Читайте также Парламент ЮО выразил недоверие главе МИД

Фантасмагорию проекта Санакоева подытожила статья 20, которая предусматривала взаимное признание без какого-либо дополнительного подтверждения документов официальных органов, таких, например, как о праве собственности, об образовании, квалификации, ученой степени, о праве на получение социальных выплат, медицинской помощи, акты медико-социальной экспертизы и т.п. Эта статья выглядит издевательски для всех, кто знает, что в Южной Осетии просто нет действующих систем учета, регистрации, проверки документов и никакой защиты от их фальсификации.

Принятие проекта Санакоева делало бы договор заведомо неисполнимым в силу его оторванности от реальности, бессмысленности и бесцельности, заводя отношения России и Южной Осетии, вопреки чаяниям населения, в состояние стагнации. Именно это и позволило парламенту говорить о министре как о противнике российско-югоосетинской интеграции.

Нино Вирсаладзе