Путь к самоопределению Донбасса

Сегодня народные республики Донбасса находятся в финальной стадии институционализации своей общественно-политической жизни. Этот путь ДНР и ЛНР прошли за более короткий срок, чем многие самопровозглашенные образования в различных частях мира.

Еще год назад в регионе не было активного сецессионистского движения, и с началом протестных выступлений их лидерам пришлось стихийно создавать в восставших населенных пунктах обновленную государственность и осваивать управленческое мастерство.

Прошедшие 2 ноября выборы подвели условную черту под процессом демократического самоопределения, позволив дончанам и луганчанам сформировать легитимные и представительные органы власти. Перед главами республик стоят тяжелейшие внутриполитические задачи, сводящиеся по большей части к необходимости устранения последствий войны и построения мирной жизни.

Однако нельзя забывать и о работе на внешнеполитическом направлении, которая приобретает особенную актуальность в связи с демонстративным игнорированием Киевом Минских договоренностей. Зарубежный опыт показывает, что зачастую именно прорыв внешней изоляции теми или иными квазигосударствами становится решающим вкладом в процесс принуждения к миру оппонентов по военному конфликту. В частности, интересен прецедент Сахарской Арабской Демократической Республики, уже четыре десятилетия отстаивающей свою независимость на международном уровне и добившейся в соответствующей деятельности немалых успехов.

Конечно, сама по себе история противоречий вокруг Западной Сахары отличается целым рядом уникальных факторов, способствовавших появлению текущего статус-кво.

Во-первых, эта территория еще в 1964 году включена ООН в список регионов, нуждающихся в деколонизации, и формально считается колонией в настоящий момент. Именно в этом статусе она была передана Испанией под контроль Марокко и Мавритании, столкнувшихся с деятельным сопротивлением местных сепаратистов — Фронта ПОЛИСАРИО, при поддержке Алжира, отвоевавшего часть западно-сахарской земли, добившегося отказа мавританцев от первоначальных претензий, и в 1979 году (опять же на уровне ООН) названного легитимным представителем местного коренного населения.

Собственно, с этого периода и начался процесс признания Сахарской Арабской Демократической Республики, провозгласившей независимость в 1976 году, и на фоне перипетий холодной войны и приближения общей деколонизации континента к своему завершению, постепенно установившей дипломатические отношения с несколькими десятками стран Африки, Латинской Америки и Азии, а также включенной в 1984 году в состав Организации африканского единства (ныне — Африканский союз).

Впрочем, ряд государств, признавших САДР, в дальнейшем аннулировали это решение, в первую очередь под давлением Марокко, Испании, Франции и США. При этом еще с начала 1980 годов мировое сообщество в целом склонялось к точке зрения, согласно которой единственно возможным выходом из военно-политического тупика стало бы проведение референдума о статусе Западной Сахары.

Однако стороны так и не смогли прийти к консенсусу относительно списков участников волеизъявления (в связи с тем, что, во-первых, сотни тысяч сахарцев проживали за пределами региона в лагерях беженцев, а во-вторых, Марокко активно заселяло подконтрольные земли подданными королевства) и непосредственно выносившихся на волеизъявление вопросов. Представители ПОЛИСАРИО в ходе переговоров настаивали на сохранении в бюллетенях варианта полного отделения всей территории, в то время как Рабат, заручившись поддержкой Вашингтона, Мадрида и Парижа, предлагал сахарцам ограничиться обретением масштабной автономии.

В результате перечисленных событий международное сообщество разделилось на несколько «лагерей» с фиксированной позицией по западно-сахарскому вопросу. Ни одно из государств-членов ООН не признает суверенитета Марокко над данной территорией, однако несколько десятков из них так или иначе поддерживают инициативу Рабата по ее автономизации; более сорока стран признают право народа Западной Сахары на самоопределение, но не сам факт этого самоопределения; 47 государств признают САДР, еще 13 заморозили это решение до проведения референдума.

Таким образом, пример САДР демонстрирует, что одним из вариантов перехвата сторонниками самоопределения инициативы является представление на суд мировой общественности конструктивных и юридически обоснованных предложений, которые потребуют ответных шагов от центральных властей. Построение государственных институтов, на котором сейчас сосредоточены ДНР и ЛНР, вполне может быть совмещено с продолжение диалога по урегулированию конфликта и параллельным ведением кампании за проведение референдума по будущему региона.

Причем, учитывая то обстоятельство, что майское волеизъявление о независимости проходило в подавляющем большинстве населенных пунктов Донецкой и Луганской областей, исходя из его результатов, у ополченцев есть основания для того, чтобы поднять вопрос о статусе всей их территории. 

Юридическое противоречие, разумеется, заключается в том, что согласно базовому положению украинской Конституции вопрос изменения границ страны может быть решен только на общенациональном референдуме.

Однако само это допущение противоречит, по сути, праву народа (в данном случае, русскоязычного населения Новороссии) на самоопределение, реализации которого, согласно Международному пакту о гражданских и политических правах, должны способствовать все его подписанты, в том числе, и Украина.

Если Киев хочет сохранить Донбасс в составе государства, он может допустить возможность проведения двух референдумов — общеукраинского, вносящего изменения в третий раздел Конституции, и при его позитивном завершении — донбасского — о статусе региона. Это решение фактически создало бы для участников конфликта равные условия и перспективы по отстаиванию своих позиций.

С одной стороны, перед украинскими властями появился бы дополнительный стимул для привлечения на свою сторону симпатий дончан и луганчан, которые сегодня нередко видят в действиях президента и правительства лишь стремление к собственному социально-экономическому удушению. С другой — аргументы, согласно которым именно независимое существование стало бы оптимальным выбором для региона, могли бы представить лидеры ДНР и ЛНР.

Безусловно, и майские референдумы, и ноябрьские выборы показали, насколько велико стремление жителей Донетчины и Луганщины к независимости. Но теперь с целью скорейшего выхода из изоляции и возможного воссоединения с занятыми ВСУ районами в искренности своих устремлений им предстоит убедить международное сообщество. Как и в случае с Западной Сахарой, процесс согласования условий такого референдума может растянуться на годы. Однако само стремление к его осуществлению представит в выгодном свете дипломатический курс народных республик, особенно на фоне деструктивных и противоречащих демократическим традициям действий.

Ведущий эксперт Центра политической конъюнктуры Антон Гришанов специально для «Актуальных комментариев»