Терракотовая старуха
Среди тем которой – смысл существования холодного пространства России, фарс истории, женщины в обносках, уличные кофейни, тоска предков. “Терракотовая старуха” – нелепое существо, вечно беременное нерожденным сыном.Одна из наших российских тайн — это вопрос о том, почему СССР погиб в молчании. Двое из тех, кто служил той системе, — кто вспомнит теперь их фамилии? — застрелились. Прочие разбежались. Большинство населения, как водится, оказалось обреченными на безмолвие. Но в итоге голос отчего-то потеряла и те, кто, казалось бы, обязаны были говорить.
Помните, какие речи они произносили, заливаясь диковинными птицами на транслирующихся на всю страну съездах народных депутатах? Речь, в основном, шла о прошлом. Значение тогдашнего настоящего было безвозвратно утеряно. Потом была тревожная тишина. В этой тишине, прерываемой лишь коммерческими слоганами рекламы, выросли мы. По большому счету, ноша мифов о СССР, которую мы взяли с собой во взрослую жизнь, возникла именно из-за этого душераздирающего молчания старших. Никто из них не мог объяснить, как они видели то, что было за водоразделом 1991 года, как пережили разрушение общества и как пытались создавать его вновь. В разговорах на эту тему есть нечто постыдное. Товарный дефицит и семьи научных сотрудников, живших на зарплату уборщицы и охранника в ларьке. Что значило то время, если значило хоть что-то, — осталось загадкой. Не исключено, что эпоха — если вообще позволительно говорить в этих метафизических терминах — оказалась пустышкой. Не исключено, впрочем, что имело место и нечто иное.
Начало нынешних «десятых» обозначило конец паузы, во время которой те, кого слова распирали изнутри, набирались сил. Пошел вал текстов. Теперь, с запозданием, наши родители наконец хотят нам что-то рассказать. Я не знаю, кто покупает и кто читает такие книги. Речь определенно не о belles lettres, поскольку в эпохе в целом отсутствует belle. Но это и не документ эпохи — для документа он слишком плохо сверстан и краска печатей протекла и стала неразборчивой.
Елена Чижова — уже, пользуясь ее собственным синтаксисом, маститая писатель, снова пришла разговаривать в облике своей «Терракотовой старухи». Герметичным текстом, буквально фиксирующим паузу безмолвия — героиня живет в самом начале
Татьяна Андреевна бывший университетский преподаватель русского языка и литературы. Ее бывший (опять липкий синтаксис Чижовой) мучает себя думами о России и иногда приходит к Татьяне Андреевне повидаться с дочерью и поесть хлеба с маслом и сахаром. Даже нищенская академическая карьера бывшего не удалась: непреодолимым препятствием стала защита кандидатской диссертации. Портфель с черновиками пухнет, волосы выпадают, а Татьяна Андреевна становится помощником бизнесмена. Ставки в один миг взлетают до небес. Вчера преподаватель Татьяна Андреевна получала 500 рублей. Сегодня она научилась решать вопросы, потому что нужно кормить дочь, и в ее кармане 100 тысяч. Отдельная сцена — покупка сапогов, самых дорогих, что можно было купить в Петербурге холодной зимой 1992 года. Социальный опыт разрастается до горизонта. Филолог управляет производством мебели, договаривается с таможней и наблюдает за крышей. Крыша имеет узкие глаза, носит черную кожаную куртку и короткоствольный автомат. Потом все это кончается. И в наше время — Татьяна Андреевна снова возвращается к филологии. Устроила дочь на юридический. Готовит к ЕГЭ детей, родители которых могут платить деньги. Остается много времени на рефлексию. Среди тем которой — смысл существования холодного пространства России, фарс истории, женщины в обносках, уличные кофейни, тоска предков. «Терракотовая старуха» — нелепое существо, вечно беременное нерожденным сыном.
Елена Чижова, "Терракотовая старуха",М.: АСТ, 2011 — 416 с.