Вадим Цымбурский
Ушёл из жизни Вадим Леонидович Цымбурский – замечательный историк, философ и геополитик, кандидат философских наук, старший научный сотрудник Института философии РАН.
Вадим Леонидович – автор множества публикаций по истории, философии и геополитике. Наибольшую известность ему принесла статья «Остров Россия», а затем созданная на её основе новая теория понимания геополитической позиции России, предлагавшая альтернативу как наиболее популярным геополитическим концепциям евразийства и нового «западничества», так и приобретавшего определённую популярность изоляционизма. Концепция Цымбурского, развивавшаяся с момента написания статьи «Остров Россия» в 1993 году, воплотилась в сформированном виде в книге – сборнике статей «Остров Россия. Геополитические и хронополитические работы». Можно сказать, что она заключается в представлении о России и пространстве, которое она занимает, как о геополитически самодостаточном. В этом смысле концепция Цымбурского – не изоляционизм, предписывающий сознательно отделиться от других цивилизаций и геополитических центров, но требование интенсивного освоения собственного геополитического пространства. Именно оно, по представлению Цымбурского, должно быть приоритетным по отношению как к любым проектам встраивания в иные цивилизационные центры, так и проектам экстенсивного, имперского освоения иных цивилизационных пространств.
Царивший в 1990-е «мейнстрим» геополитической и внешнеполитической мысли и в своей торжествующей либеральной и в своей реактивно-оппозиционной части одинаково был основан на тезисе о несамодостаточности, геополитической ублюдочности современной России «в границах Московского царства». Для либералов это было очевидно, поскольку их аксиомой было вхождение в Европу «хоть тушкой, хоть чучелком», хоть по губерниям. Но столь же очевидно это было и для многочисленных постсоветистов и евразийцев. Первые рассматривали Россию в качестве неполноценного образования без регионов, составлявших СССР, вторые непрерывно пытались изобрести альянсы, то с Китаем и Индией, то с Японией и Германией, чтобы совместными континентальными усилиями опрокинуть главного врага - США. При этом на полном серьезе обсуждалась тему уступки разных российских территорий, например Курил или Калининграда в обмен на «альянс».
И только Цымбурский, сперва в практически полном интеллектуальном одиночестве, предложил осознать современное геополитическое положение России как уникальную удачу, как сброс лишних обязательств, как свободу от того, чтобы куда-либо «вступать» и к чему-либо «стремиться». Как уникальную возможность для России и русских проявить заботу о себе. Гипотеза Цымбурского о замкнутости и непроницаемости цивилизационных платформ одновременно избавляла и от излишнего страха по поводу внешнего вторжения и от излишнего рвения в деле воссоединений и присоединений чуждых земель. Цымбурский, фактически провозгласив тезис «Россия одна» обосновал тем самым возможность русского геополитического изоляционизма. Если и не как абсолютной доктрины, то хотя бы как той печки, от которой можно плясать, не заискивая не перед какими союзами и альянсами.
Главное политическое наследие так рано ушедшего от нас блестящегополитического мыслителя -- тезис о полноценности действующего геополитического субъекта, современной России, и о не просто возможности, а оптимальности действий этого субъекта в одиночку, а не в составе каких-то сложных альянсных схем. Это защита самодостаточности России и необходимости ставить именно её, а не какие-то региональные или общечеловеческие интересы на первое место.
1990-е годы для российского экспертного и политического сообщества ознаменовались открытием геополитики, ставшей одним из концептов, пришедших в рамках освоения западного политического наследия. В этот период понятие «геополитика» использовалось настолько же широко, насколько и размыто, что подчас оставалось не ясным его реальное смысловое содержание. Неопределенность понимания привела к откровенным спекуляциям на данную тему – для одних геополитика подменила собой международную политику, став универсальным определением для оценки природы мировых политических процессов, для других - оказалась в числе табуированных понятий, четко ассоциируемые с политическим наследием гитлеровской Германии.
На этом фоне Вадим Леонидович Цымбурский оказался одним из тех немногих ученых, кто смог не только ввести геополитику в фундаментальный научный дискурс, не отказываясь от её исторического наследия, но и дать дисциплине новую жизнь, органично укладывающуюся в контекст реалий современной России. Геополитика в том значении, в котором её понимал Цымбурский, выступала не глобалистикой или универсальным учением о международной политике, а конструктом, построенным на системных принципах, заложенных в него ещё отцами-основателями – то есть политико-пространственным мышлением, особой интеллектуальной парадигмой, основанной на синтезе представлений о политическом и географическом.
Геополитика по Цымбурскому оказалась не рудиментом политического мышления первой половины 20 века, не постмодернистской утопией конца столетия, а целостным научным подходом, актуальным окружающей его действительности и предназначенным для эффективного политического моделирования, волевого преобразования географических образов в политические феномены, позволяющие по-новому взглянуть на международные процессы мира после Холодной войны.
В ситуации, когда некоторые ученые и эксперты поспешили отказаться от учета географического фактора в политике, работы Цымбурского наглядно демонстрировали преждевременность и необоснованность подобных умозаключений. Более того, сама геополитика представала в них как явление одинаково значимое и для сферы политической науки и для реальной прикладной политики, как конструкт, прочно встроенный в систему научного знания и политической жизни.
Сегодня благодаря Цымбурскому, геополитика заняла самостоятельную нишу в рамках российской научной традиции, охватывая сферы политологии и политической философии, а политико-пространственное моделирование стало одним из важных инструментов анализа явлений международной политики. И хотя периодически можно встретить скептическое отношение к пространственному пониманию природы политических процессов, его не следует истолковывать как свидетельство утраты геополитикой своих позиций. Напротив, её парадоксальные качества, основанные на сочетании одновременно высокого уровня концептуализации и инструментализации (а вместе с ней и прагматизации), позволяют геополитике оставаться в числе ключевых подходов к эффективному анализу текущих международных явлений.
