Эксперты подобрали Путину «политбюро»
В системе коллективного руководства страной президенту Владимиру Путину отводится роль «арбитра и модератора», который поддерживает баланс между кланами и группам, конкурирующими друг с другом, говорится в докладе «Большое правительство Владимира Путина и "Политбюро 2.0"», пишет газета «Коммерсант».
Как сообщает издание, доклад составили президент холдинга «Минченко консалтинг» Евгений Минченко и руководитель аналитического департамента Международного института политической экспертизы Кирилл Петров на основе опроса более 60 представителей политической и бизнес-элиты страны.
Эксперты включили в состав «Политбюро 2.0» людей, между которыми происходит согласование интересов различных элитных групп.
Первым среди восьми членов политбюро эксперты называют Дмитрия Медведева, который хотя и потерял часть «коалиции поддержки второго срока», отказался от «идеологического лидерства», части позиций в силовых структурах, но получил «Единую Россию» и возможность создать собственную группу с экономическим базисом.
Как отмечается в докладе, глава «Роснефти» Игорь Сечин, с одной стороны, стремится стать «основным игроком в сфере ТЭКа», а с другой - сохраняет неформальное влияние на силовые структуры, «которое неизбежно будет ослабевать после его ухода с госслужбы».
К принятию решений, по версии экспертов, причастны также предприниматели Геннадий Тимченко и Юрий Ковальчук. Причем влияние последнего, как отмечается в докладе, будет «усиливаться наличием медийного ресурса, значимость которого в ближайшее время будет возрастать».
Важную роль эксперты отводят гендиректору госкорпорации «Ростехнологии» Сергею Чемезову, мэру Москвы Сергею Собянину, а также главе АП Сергею Иванову.
Функцию политического менеджмента - вместо переведенного на запасные позиции Владислава Суркова - монополизировал «новичок в политбюро» - первый заместитель руководителя АП Вячеслав Володин, отмечают политологи. В его руках - контроль над проектом «Народный фронт», частично - над «Единой Россией», оперативное управление региональной политикой и влияние в парламенте. Среди уязвимых точек Володина эксперты называют «отсутствие серьезного экономического базиса и ярлык чужака в питерской команде».
Других влиятельных игроков авторы доклада отнесли к «кандидатам в члены политбюро». В этот круг доверенных лиц вошло около 45 человек, условно разделенных на блоки - «силовой», «бизнес» и другие.
Самыми влиятельными из кандидатов в члены политбюро эксперты называют Алексея Кудрина, сохранившего личный контакт с Владимиром Путиным, Александра Волошина как представителя «старосемейной группы», Аркадия Ротенберга, который входит в бизнес-окружение президента. К этой же группе отнесены секретарь Совбеза Николай Патрушев, представляющий «резервный силовой блок», и бизнесмен Роман Абрамович, который не стал полноценным членом политбюро, поскольку «старается переносить центр активности из России на Запад».
Как следует из доклада, построение системы власти в России пережило несколько основных этапов. По мнению автором документа, в девяностые годы преобладал «феодальный лоббизм», для которого свойственны торг между федеральной и региональной властью, пристальное внимание бизнес-групп к парламентским и губернаторским выборам, а также возможность олигархов находиться внутри системы госвласти. А в двухтысячные годы произошла ликвидация региональных режимов, разрушение олигархических медийных империй, а также перераспределение ресурсов в пользу силовиков и государства. Как отмечается в докладе, после этого принятие решений стало происходить в формате политбюро, которое позволяет поддерживать межклановый баланс и сглаживать конфликты в момент внутреннего согласования.
Во всех странах мира во все времена были правящие группировки. Это также встречается в Америке, в Китае и где угодно. В России - в том числе.
Естественно, есть какой-то узкий круг людей, которые принимают политические решения в стране. Здесь нет никакой сенсации. То, что Путин является безоговорочным лидером – тоже совершенно очевидно. Создается впечатление, что с помощью ярлыков, например «политбюро», стараются придать сенсационную форму. Что значит политбюро? Политбюро есть и в Китае, и во многих других странах. Работало это политбюро прекрасно семьдесят лет.
Делается ставка на психологический фактор, что слово «политбюро» должно вызвать некую дискуссию, мол, идем в направлении СССР или нет. Можно как угодно называть правящую элиту – хоть политбюро, хоть как-то по-другому – но совершенно очевидно, что есть 15-20 человек, в том числе и конкурирующих между собой, которые принимают политические решения. В этом смысле и в Англии есть политбюро, и в Германии есть политбюро. Что в этом сенсационного? Простое жонглирование терминами.
В экспертном сообществе не принято публично комментировать работы друг друга. И я не буду. То есть не буду комментировать доклад, представленный моим коллегой по цеху Евгением Минченко. Я буду обсуждать проблему вертикали, проблему конкуренции и сложившегося у нас политического порядка, тем более что я давно занимаюсь этой проблемой.
Сначала о вертикали.
Никакой вертикали в буквальном и в строгом смысле этого слова никогда при Владимире Путине создано не было. И более того, цель такая никогда и не ставилась. Речь шла о том, что с определенного момента в нашем политическом устройстве появился не номинальный, как раньше, при позднем Ельцине, а реальный очень сильный политический центр. И этот центр оказывал влияние на работу других институтов и на действия других игроков. Согласитесь, что такое представление достаточно далеко от понятия вертикали. При этом понятие «вертикаль» в течение практически всего времени упоминалось довольно двусмысленным образом.
Сперва говорилось о том, что вертикаль либо существует, либо была создана, а потом эта вертикаль становилась либо объектом критики (что нельзя создавать вертикаль, что это плохо, что это убивает конкуренцию и т.д.), либо говорилось о том, что на самом деле никакой вертикали не существует. Люди сначала создавали несуществующую реальность за счет своих построений, а потом начинали с этой реальностью работать: говорили, что либо это плохо, либо они опровергали ее. Так вот, в буквальном смысле никакой вертикали не существовало.
И хотя после укрупнения партийной системы и в связи с возникновением этого мощного полюса притяжения, мощного центра в политической системе, конкуренция была ограничена, она никуда не исчезала. И очень важно, что, как мне представляется, создатели старой политической системы (то есть той системы, которая была создана примерно с 2004 по 2007 год) никогда не рассматривали эту систему как нечто неприкосновенное, как то, что необходимо холить и лелеять.
С этим связан еще один вопрос, а именно: как рассматривать расширение политической конкуренции, которое произошло явным образом в недавнее время. Существует практически безальтернативная точка зрения, что все связано с Болотной площадью. Мол, вот гражданское общество вышло на улицу, это было неожиданно для Кремля, там испугались и пошли на уступки, начались реформы и так далее. Мне такой подход представляется неверным в принципе.
Начало реформ политической системы восходит не к декабрю 2012 года, а к марту 2008 года. Реальная реформа началась тогда, когда в России сменился президент, когда Владимир Путин не пошел на третий срок, хотя его уговаривали. Реформа началась именно тогда. Это было очень принципиальное и правильное решение. Это был первый шаг реформы политической системы.
Второй шаг реформы политической системы был сделан в конце 2008 года, когда были приняты поправки к Конституции. Эти поправки также очень важны. Обычно в них видят только удлинение срока работы и Государственной думы, и российского президента, и это справедливо. Но не обсуждают при этом то, что еще одним следствием поправок является увеличение временного разрыва между выборами в Государственную думу и президентскими выборами. А это обстоятельство наделяет будущую Думу и будущего президента большей взаимной автономией, чем есть сейчас. То есть это будут практически две независимые избирательные кампании. А это имеет очень большое значение для российских политических институтов и российской политической системы.
Следующий шаг реформы – это те точечные изменения, которые были сделаны по инициативе Дмитрия Медведева и которые фактически забылись на фоне декабрьских протестов.
И очень важную роль сыграли рокировка между Медведевым и Путиным в сентябре 2011 года и выборы в Государственную думу. Только эта роль немножко не та, о которой обычно принято говорить. Эксперты, которые изображают старую систему образца 2004-2007 годов как нечто, что Кремль пытался увековечить, забывают об очень важной вещи. Если бы это было так, если бы действительно и Путин, и Медведев стремились увековечить сложившуюся систему, тогда Владимир Путин, принявший решение выдвинуть свою кандидатуру на пост президента, просто-напросто возглавил бы список «Единой России», и результаты декабрьских выборов 2011 года были бы совершенно другими. Это факт, который практически невозможно оспорить. И если бы российское политическое руководство рассматривало сложившуюся систему как неприкосновенную, Дмитрий Медведев не пошел бы на фактически полное обновление губернаторского корпуса, а все губернаторы (большая их часть, по крайней мере) остались бы на своих местах.
Всегда лидеры имели в виду развитие политических институтов и развитие политической системы и предпринимали для этого конкретные шаги. Радикальное обновление губернаторского корпуса и отказ Владимира Путина от того, чтобы возглавить список «Единой России» – вот эти два фундаментальных решения, во-первых, во многом предопределили итоги выборов в декабре, и, во-вторых, сделали реформу «Единой России» безальтернативной.
То есть именно Владимир Путин и Дмитрий Медведев создали в России своими решениями конкурентную ситуацию. Поэтому реформа политической системы происходит не из духа Болотной площади. Хотя гражданские настроения и гражданское недовольство, с которым москвичи первый раз вышли, дали очень много информации для тех, кто разрабатывал реформу, тем не менее реформа у нас началась не в декабре 2011 года (просто в декабре 2011 года и в начале 2012 года были сделаны очень важные шаги), наша реформа началась в 2008 году.
Я бы вот таким образом рассматривал и нынешнее состояние российской политической системы и те причины, которые привели к нынешнему состоянию. Система становится более открытой, причем она становится более открытой сознательно. При этом принимаются решения для того, чтобы эта открытость не привела к краху.
