Сирийский конфликт: каждый сам за себя

США – лебедь, рак и щука

Стратегия Соединенных Штатов, на первый взгляд, выглядит хаотичной и противоречивой. Это дает многим аналитикам основание утверждать, что у США вовсе нет никакой стратегии в отношении Сирии. В действительности, имеет место несколько разных стратегий игроков американского политического истеблишмента, действующих в сирийском кризисе одновременно.

Соединенные Штаты переживают период политической встряски, связанной с вступлением в активную фазу президентской избирательной кампании, и интересы игроков поляризованы по внутриполитическим избирательным осям — отсюда и конфликт интересов в проводимой ими стратегии в отношении Сирии.

Президент Обама и его администрация — все еще главный игрок на американской политической сцене. Однако он находится в глухой обороне — все без исключения кандидаты, как республиканцы, так и демократы — планируют строить кампанию на критике его решений, в первую очередь на Ближнем Востоке. Президенту очень нужен позитивный «финальный аккорд», по которому будут оценивать его восьмилетнее пребывание в Белом Доме. Ставка на объединенную сирийскую оппозицию полностью провалилась. В оставшиеся месяцы единственная возможность для американцев показать видимые успехи — повторить сценарий «химического разоружения» Сирии, якобы вернуть Асада в орбиту международных договоренностей (теперь уже по внутрисирийскому диалогу) — и присвоить себе эту победу. Администрация понимает, что единственный способ для этого — как и было в «химическом разоружении» — следовать за дипломатией Москвы, доказавшей свою успешность. В этом причина крена в оценке фигуры Асада в текстах Обамы от «диктатора, который должен немедленно уйти» до легитимного участника внутрисирийского диалога. В этом же — причина необычного для нынешнего Белого Дома и госдепартамента следования инициативам Кремля в сирийском вопросе.

Военно-политическое руководство Пентагона и генералитет ЦЕНТКОМа придерживаются прямо противоположного подхода. Провал военной ставки на силы т.н. «умеренной» оппозиции стал внутриполитическим фактом в США после разгромного отчета командующего ЦЕНТКОМом генерала Ллойда Остина в Сенате США 17 сентября 2015 года. Тогда под давлением неопровержимых фактов генерал Остин был вынужден признать, что итогом многолетней программы подготовки военных для «умеренной» оппозиции стали «четыре или пять человек», которые все еще не перешли на сторону халифата. Американская  пресса немедленно подсчитала, что подготовка каждого такого оппозиционера стоила налогоплательщику в несколько раз дороже, чем стоимость современного истребителя. После таких показательных провалов американский генералитет и политический блок Пентагона выступают за эскалацию военной ситуации в Сирии при более активном американском военном вмешательстве. Министр обороны Эштон Картер является главным «ястребом» в сирийском вопросе среди чиновников администрации.

Конгресс и Сенат занимают позицию, отличную от первых двух. Полностью контролируемые республиканцами, они выполняют роль тарана в избирательной кампании своей партии, блокируя любые попытки администрации демократов добиться видимых успехов на сирийском направлении, но не настолько, чтобы создать проблемы будущему президенту, которым, как они надеются, станет республиканец. Поэтому их риторика и действия в отношении Асада остаются максимально агрессивными, на уровне 2014 года, — но и действия генералитета парламентарии блокируют. Стратегия республиканцев — заявлять о том, что вывод американских военных из региона был ошибкой, и что проблему ИГИЛ нужно решать не в Сирии, а в Ираке, вернув туда наземную группировку и вернув себе политический контроль над правительством Багдада, который сегодня все больше делает военную ставку на Москву.

Тем, что эти три разные стратегии реализуются их инициаторами одновременно, и объясняется, в частности, шизофреничность недавних действий США в отношении российской активности в Сирии. Белый Дом заявляет о принятии предложения России по внутрисирийскому диалогу с участием Асада. Одновременно Пентагон отказывает российским военным в обмене разведданными и даже в координации возможностей по спасению военнослужащих, попавших под угрозу пленения. И практически в те же дни Сенат и Конгресс принимают военный бюджет, противоречащий и первой, и второй стратегии, и поэтому, в частности, отклоненный президентом Бараком Обамой.