Депутаты принялись за петиции
В открывающейся сессии российским парламентариям придется взаимодействовать с механизмами «электронной демократии». В одном из комитетов Госдумы рассмотрена первая крупная интернет-петиция, поступившая в нижнюю палату парламента. Правда, пока в отечественном законодательстве не прописан механизм реагирования депутатов на подобные обращения.
Комитет Госдумы по конституционному законодательству и государственному строительству рассмотрел петицию граждан РФ, выступивших против уже вступившего в силу «антимагнитского закона». Члены комитета пришли к выводу, что правовой основы для рассмотрения ее как законодательной инициативы нет.
«Я проинформирую Государственную думу, что обсуждение состоялось», - заявил глава комитета, депутат от «Единой России» Владимир Плигин, добавив, что палата и ее комитеты с уважением относятся к подобным петициям и неоднократно их рассматривали и принимали во внимание.
Петиция против «закона Димы Яковлева», опубликованная в декабре на сайте «Новой газеты», собрала более 100 тысяч подписей и была передана в думскую приемную в день рассмотрения этого законопроекта в третьем чтении - 21 декабря. В тот же день спикер Госдумы Сергей Нарышкин поручил конституционному комитету палаты рассмотреть петицию и представить свои предложения. Закон тем временем вступил в силу.
Владимир Плигин ранее подчеркивал, что позиция 100 тысяч граждан РФ должна приниматься во внимание депутатами и сейчас готовятся соответствующие предложения по учету мнения, подкрепленного таким количеством подписей граждан. Депутат сообщил, что комитет приступил к разработке законопроекта, который позволит депутатам рассматривать обращения, собравшие более 100 тысяч подписей. Сейчас в законодательстве не прописано, как Госдуме следует рассматривать «коллективные петиции», отметил Плигин.
В свою очередь, секретарь генерального совета партии «Единая Россия», вице-спикер нижней палаты Сергей Неверов подтверждал, что Госдума готова изучать общественные инициативы, собравшие 100 тысяч подписей, однако механизм их рассмотрения не разработан.
В то же время политик отметил, что «100 тысяч подписей собрать несложно по причине того, что есть те, кто не голосовал за действующих депутатов Госдумы, те политические партии, которые представлены в ней». «Нужно помнить, что за действующий созыв Госдумы проголосовали более 60 млн избирателей», - подчеркнул он.
Напомним, что в конце декабря во время «большой» пресс-конференции в Москве Владимир Путин заявил, что Госдума обязана рассмотреть петицию граждан России против запрета на усыновление детей иностранцами, так как она собрала 100 тысяч подписей в интернете.
О том, что гражданские инициативы, набравшие 100 тысяч авторизованных подписей в интернете, должны рассматриваться Госдумой, Путин говорил в апреле минувшего года. Тогда обсуждалось, что законодательные механизмы, регулирующие подобные петиции, будут разработаны уже к осени. Законотворческий процесс пока затянулся, но петиции в Госдуму уже пошли.
Электронные петиции, как и любые другие механизмы «электронной демократии», хочет кто-то или нет, постепенно станут важным каналом влияния граждан на власть и на политику в целом. Эта тенденция следует из всей предыдущей логики развития современного постиндустриального информационного общества и, конечно же, требует быстрой подготовки нормативной базы для их учета и использования.
Власть это понимает на самом высоком уровне: в апреле в предвыборной статье Владимира Путина в газете «Коммерсант» и в его первых майских поручениях на посту президента были сформулированы предложения о развитии таких механизмов.
Однако до сих пор документов, которые могли бы предложить гражданам понятный алгоритм доведения спонтанных (или смоделированных кем-то) инициатив до конечного результата действующей Думой так и не принято. Очевидно, что нынешние парламентарии опаздывают с оформлением предложений по реализации президентских идей.
Надо понимать, что общество давно «перезрело» и подобные петиции требует куда более оперативной реакции. Нельзя откладывать даже на короткий срок рассмотрение процедуры принятия решений по таким инициативам. Иначе в обществе будет усиливаться ощущение «глухоты» власти. Это не значит, что все они должны быть рассмотрены положительно. Но рассмотрены должны быть обязательно. Даже если они будут «идиотские». Граждане ведь должны знать, с какими инициативами у нас выступают и идиоты.
Пользоваться законодательно зафиксированными механизмами «электронной демократии» могли бы в будущем и политические партии, и неформальные инициативные группы, например волонтеры, и другие инициаторы. Не только часть несистемной оппозиции и средств массовой информации заинтересованы в них. Хотя и они, скорее всего, будут активно пользоваться подобного рода инструментами давления на власть.
Разумеется, эти действия будут активно стирать границы между властью, СМИ и гражданами и девальвировать уже существующие политические инструменты, превращая новых игроков в эффективных агитаторов и мобилизаторов. Но этот процесс смены ролей находится в русле современной перверсии различных традиционных политических структур, которые будут выполнять функции друг друга, невзирая на деления, которые были в прошлой, доинформационной эпохе. В любом случае, механизмы «электронной демократии» придут к нам, и никуда от них не деться. Чем раньше мы станем пользоваться ими, – тем лучше для нас. Сэкономим больше времени и средств.
Что касается судьбы уже отправленных в Думу петиций, в том числе и по роспуску парламента, то вряд ли они дойдут до какого-нибудь логического конца. Они явно популистские и рассматривать их без вреда для самой себя Дума не сможет. Они могут стать предметом обсуждения на круглых столах или даже комитетах, но серьезно говорить о принятии решения по их поводу всей Думой было бы странным. Отсутствие уже упомянутого зафиксированного алгоритма принятия решения по таким инициативам не делает их менее скандальными, но, безусловно, делает менее реалистичными.
У нас существуют избранные органы власти. За каждого представителя в думе (государственной, областной и городской) уже проголосовали люди, и он является выразителем и представителем определенной части населения. И если сейчас мы начнем подменять нормальные легитимные органы некими интернет-голосованиями, то непонятно к чему мы придем. Тогда давайте каждый день выходить на площадь, митинговать и т.д. Есть определенные группы, которые к этому и призывают.
Призывы к прямой «электронной демократии» слышны как на Западе, так и в России. Но здесь главная проблема в том, что пользователи не идентифицированы. Мы не можем узнать, задействованы ли боты, например. У нас пользователи не привязаны к своим IP–адресам. В результате при желании можно собрать достаточно большое количество подписей.
Кстати, когда произошла трагедия с Димой Яковлевым и наши сограждане узнали, что ребенка оставили на солнцепеке в автомобиле, народному возмущению не было предела. Если бы тогда собирали подписи за запрет усыновлении американцами, собрали бы миллион за один день. И те, кто вышел на площадь против «закона Димы Яковлева», тогда проголосовали бы за запрет. Эмоции тогда захлестывали.
Процедуры представительства (комитеты, Госдума и т.д.) помогают выработать взвешенную позицию. Если бы у нас работала система, когда закон принимается после того, как собраны 100 тысяч подписей, то у нас каждый день будут новые законы, которые потом будут отменяться, то есть будет постоянный «шторм и пена». Поэтому с «электронной демократией» надо быть осторожными.
Хотя Дума должна, конечно, своевременно реагировать на потребности общества. Но нужно установить определенную планку, после чего Дума может откликнуться на петицию. Ценз должен быть не сто тысяч. У нас сто миллионов избирателей. Миллион подписей – это всего один процент. Мы не должны плясать под дудку одного процента населения. На мой взгляд, и под дудку 20 процентов населения.
Наверное, если бы кто-то собрал 10 миллионов подписей, то это предложение достойно рассмотрения в Госдуме. Тем более, что при таком цензе трудно сделать такое количество всяких ботов. А сто тысяч подписей - это капля в море. У нас в стране, грубо говоря, есть сто тысяч извращенцев, которые могут потребовать легализации однополых баков. Мы что, должны идти у них на поводу? Так что планка в 10 миллионов – наверное, самая приемлемая цифра для подобного рода электронных петиций, которые будут рассматриваться в Госдуме.
Полагаю, что в петиции, направленной в Госдуму от «Новой газеты», процентов пятьдесят подписей – липовые. Верить «Новой газете» - значит не уважать себя.
Дима Муратов (главный редактор «Новой газеты» - ред.) неоднократно оболгал меня лично и созданный мною учебник по истории. Я был многократно жертвой лжи «Новой газеты». Доверять чему-нибудь, что исходит от той газеты, я бы не стал. Поэтому данную петицию можно и не рассматривать, так как наверняка половина подписей являются ботами.
Второе, насколько я помню, в петиции должно содержаться какое-то серьезное предложение, разработанное. В петиции, которую «Новая газета» предлагала подписывать, содержалась только одна строчка: «Мы против закона подлецов». Что здесь рассматривать Государственной думе? Я не понимаю, кто здесь подлецы, почему их в этом обвиняют. Кто писал и подписывал эту петицию, тоже неизвестно.
Что именно хотели эти люди, непонятно. Если они потом вставили в петицию какой-то текст, то это странно. Люди изначально подписывались под той странной строчкой. Там не было никакого текста и предложений. Либо это все ложь, либо бред. Рассматривать одно или другое в Госдуме, на мой взгляд, не имеет смысла.
Но сам по себе такой канал связи с властью достаточно действенен. Конечно, надо как-то формализовывать процесс сбора подписей, создать специальные форматы, позволяющие вбивать паспортные данные и проходить верификацию, чтобы не было сомнений, что голосуют действительно люди, а не привлекаются боты.
Я не вижу большого будущего у «электронных петиций». Я не знаю ни одной страны мира, где подобная практика имела бы юридическую силу. Да, можно набирать определенное количество кликов и создавать петиции, лозунги и т.д., но я не слышал, чтобы они ложились в основу определенных законопроектов в странах западной демократии. То есть подобного рода петиции не имеют юридической силы.
Что касается России, то у нас, ситуация будет складываться так: такие петиции будут приниматься во внимание, но не более того. То есть никакого механизма влияния на ситуацию у подобного рода «электронных документов» не будет по одной простой причине – верифицировать подписи в интернете практически невозможно.
Существует закон о референдуме и если кто-то хочет решать конкретный вопрос, он должен собрать конкретное количество реальных физических подписей от людей, которые дают паспортные данные. Тогда можно реализовать конкретную законодательную инициативу.
Что касается интернет-инициатив , то они будут приняты во внимание, но юридически невозможно оговорить как, кем и в какие сроки. Иначе процесс политики превратится в полную профанацию. Можно будет запустить десяток программ, которые насобирают миллион подписей для чего угодно. Но зачем? И является ли это основанием для чего-либо?
Недавно в США было собрано 35 тысяч реальных подписей за строительство звездолета «Звезда Смерти», который был в «Звездных войнах». Никто же не принялся строить такой звездолет. Вряд ли такие инициативы могут подменять существующие процедуры принятия решений.
Если говорить о новом канале связи между властью и обществом, то не надо забывать, что интернет уже серьезно дискредитировал себя различными манипулятивными технологиями. В интернете много манипуляций, непонятно, с кем ты общаешься. До тех пор, пока интернет будет анонимным (а именно такую свободу отстаивают большинство пользователей) он вряд ли может играть роль в организации юридических процессов. Да мнение, высказанное в интернете, будет учитываться при обсуждении тех или иных проблем, но форма учета будет произвольной.
Электронная демократия в перспективе возможна и желательна. Но опыт российской демократии, которую скорее можно отнести к восточному типу, показывает, что заочное выражение мнений – непродуктивно. Во-первых, большей частью населения электронная демократия и вообще общение с властью через интернет не воспринимается. Большинство населения России, особенно те, кто старше пятидесяти лет, не будут пользоваться интернет- голосованием. Они даже за квартиру стараются платить не через банкомат, а идут в банк и стоят в очереди. Это поколение не доверяет электронной системе и не очень стремится ее освоить.
С другой стороны, для оппозиции неприемлемо уповать на какие-то формы электронной демократии. Это «петиции для ленивых». Как пример можно привести Таиланд: кода там были гражданские протесты, оппозиция вывела около 50 тысяч своих сторонников, каждый из которых до этого сдал заранее кровь. И каждый вылили по 100 грамм своей крови к подъезду дворца правительства, чтобы показать, что они не боятся пролить свою кровь. Это совершенно противоположный пример электронной демократии, кода человек заходит в компьютер, ставит галочку и возмущается, что его голос не учитывается.
Если ты не можешь правильно сделать петицию, написать заявление, приложить свои паспортные данные, сам отправить письмо в Дом правительства, значит на активные действия ты никакие не перейдешь: домашний уют, кухонное возмущение гораздо ближе, чем активна деятельность.
Поэтому оппозиция может использовать этот канал, но такую оппозицию бояться не будут из-за ее пассивности. Если пенсионеры, большинство из которых коммунисты, перекрыли дорогу, тогда это уже ЧП, и на это будут реагировать.
Да и депутаты вряд ли будут реагировать на подобные электронные петиции. Мы все знаем как можно менять результаты такого голосования. Если есть немного денег, то можно получить любой желаемый результат такой электронной петиции, даже если будет нужна регистрация по СМС. Купил 100 тысяч сим-карточек –это не так уж и дорого, и любую петицию можно составить. Лоббистские группировки могут этот механизм использовать. Но надо понимать, что сто тысяч подписей –это все равно, что запрос одного депутата.
И меняться ситуация здесь ситуация будет очень медленно. Мы все-таки восточная страна. И правильнее задуматься над тем, будет ли демократия первичной ценностью.
Пока для большинства населения первичная ценность – безопасность и стабильность. Соцопросы показывают, что большинство согласно на диктатуру, только бы жить сыто и войны не было. А вот если жить плохо, люди выступают за демократию.